Когнитивная лингвистика как научное направление. Теоретические основы когнитивной лингвистики Теория категоризации в когнитивной лингвистике

Когнитивизм – взгляд, согласно которому человек должен изучаться как система переработки информации, а поведение человека должно описываться и объясняться в терминах внутренних состояний человека. Эти состояния физически проявлены, наблюдаемы и интерпретируются как получение, переработка, хранение, а затем и мобилизация информации для рационального решения разумно формулируемых задач. Поскольку решение этих задач непосредственно связано с использованием языка, вполне естественно, что язык оказался в центре внимания когнитивистов. А теоретики языка, причисляющие себя к когнитивистам, стремятся применить общий подход для описания и объяснения «языковой когниции».

В науке нередок тот случай, когда в новой концепции слышны отголоски когда-то звучавших положений или проблем. Затронуло это déjà vu и когнитивизм. Приняв термин «когниция» в качестве ключевого, направление это обрекло себя на обвинения в перепевах в новых терминах того, что давно известно. Ведь когниция, познание, разум, intelligentia были предметом рассуждений с незапамятных времен. Наше столетие прошло под знаком когниции. Внешне же когнитивисты отличаются от предшественников очень широким использованием информационно-поисковых метафор и образов. Когниция для когнитивистов – процедуры, связанные с приобретением, использованием, хранением, передачей и выработкой знаний .

Затруднительно оценить когнитивизм и потому, что этим именем одновременно называются :

– программа исследований человеческого «мыслительного механизма» ;

– стиль наблюдений над явлениями ментальной природы человека (в этом когнитивизм близок феноменологии);

– исходная гипотеза о том, что субъект – источник, инициатор своих действий;

– демаркация области исследования, когда когниции – восприятие, языковая деятельность, память, представления – противопоставляются аффектам, не входящим, тем самым, в число первичных объектов исследования.

Разрабатывая модели «внутренней переработки» (inner processing), когнитивисты характеризуют ментальные события в менталистских терминах . Поиски причин того, что вызывает в нас те или иные конкретные мысли, не исключительно когнитивистское занятие. Есть еще как минимум два других подхода: бихевиоризм и нейропсихология. Бихевиоризм стремился характеризовать поведение в терминах навыков, стимулов и реакций. Нейропсихология же видит объяснение на уровне нейронных процессов . В отличие от этих подходов, когнитивисты стремятся формулировать свои гипотезы в терминах самих ментальных процессов, не сводимых

18-ни к стимулам и реакциям, ни к взаимодействию клеток. Это – попытка функционально идентифицировать ментальные состояния, в терминах их взаимодействия между собой, в абстракции от материальной реализации в мозгу.

Например, в «когнитивной теории личности» сосредоточиваются не на фазе собственно восприятия, а на том, что происходит затем – условно эту другую фазу и называют «переработкой информации». Такую «переработку» характеризуют или в терминах «схем», «фреймов», «скриптов» и т.п. – или (как в концепции «параллельной распределенной обработки» – parallel distributed processing, сокращенно PDP) более мелких, «микроуровневых» понятий – «микропризнаков», фигурирующих в рамках взаимодействующих систем . Когнитивность теории – в стремлении учесть степень близости конкретного исследуемого феномена к сознанию . Отсюда и общая когнитивистская установка на проявления когниции во внешнем поведении .

Что же нового приносит когнитивизм? Что дают новые метафоры и образы процедур, выполняемых ментальностью человека? Какому содержанию соответствует эта «компьютерная стилистика» теории? Ответить на этот вопрос помогает следующая аналогия с алгеброй. Алгебра как искусство решения конкретных квадратных уравнений идейно существовала до создания нынешнего формального аппарата. Но рождение ее связывают с возникновением системы, позволяющей генерировать методы решения крупных типов задач. Когнитивизм делает заявку на метод серийного, если угодно «промышленного», решения задач о человеческой мысли, а заодно порождает целую серию новых проблем.

1.2. «Когнитивная наука»

«Когнитивная наука» – исследование разума (intelligence) и разумных систем, при котором разумное поведение рассматривается как что-то вроде вычисления . От предшествующих подходов к когниции ее отличает степень проникновения идей и техник «вычисления». Последний термин берется не в чисто арифметическом смысле, а как аналог операций, осуществляемых компьютером .

Ясно, что такая дисциплина должна быть комплексной. Например, ее можно представить как «федерацию» наук, не связанных строгими уставными отношениями. В эту «федерацию» входят: искусственный интеллект (или «прикладная философия»), языкознание, психология и неврология (другой вариант административного деления: физиология, психолингвистика и математика ). Искусственный интеллект нацелен на имитацию человеческого интеллекта с помощью компьютера в решении задач вообще. «Когнитивная лингвистика» – филиал когнитивной психологии, использующей арсенал переработки языковой информации для построения моделей, имитирующих внешние проявления человеческого поведения при решении интеллектуальных задач. Наконец, неврология, или теория мозга, должна сводить поведение человека и животных к схемам взаимодействия элементов нервной системы.

Общий знаменатель такой комплексной когнитивной науки – построение моделей познания и интеллекта, с перспективой воплощения их на компьютере. Итак, предметом исследования являются: человеческая когниция (т.е. взаимодействие систем восприятия, репрезентирования и продуцирования информации) и ее «технологическое представление» .

Когнитивная психология 1960-х гг. – и в этом ее заслуга перед остальными когнитивистскими дисциплинами – продемонстрировала возможности информационно-поискового подхода к человеческой ментальности, возможности нового научного метаязыка. Понятие обработки информации, заимствованное из теории информации, где оно применялось к физическим системам передачи сообщений, было приложено к человеку. Общая идея трансформировалась в следующее положение: организмы используют внутренние представления (репрезентации) и осуществляют «вычислительные» операции над этими представлениями. Когниция теперь – объект регулируемого (по правилам) манипулирования репрезентациями, в полной аналогии с современными компьютерами.

Этот теоретический эксперимент, выявивший гибкость нового научного метаязыка

19- в описании психических процессов, создал предпосылки для когнитивистского подхода к объекту и результатам исследований в смежных дисциплинах. И, конечно же, в лингвистике, поскольку во всем комплексе наук о человеке сталкиваются, в первую очередь, с отношениями между языком и другими человеческими видами деятельности и процессами. Язык даже в большей степени, чем культура и общество, дает когнитивистам ключ к человеческому поведению .

1.3. «Когнитивная революция»

Так мы подходим к феномену, получившему название «когнитивная революция». Не будем, впрочем, слишком серьезно воспринимать термин «революция» в данной связи: никаких разрушений и ниспровержений предыдущего уклада теоретической жизни в науках о человеке когнитивизм, к счастью, не принес. В 1950-60-е годы, богатые политическими и социальными потрясениями, это слово стало избитым комплиментом, раздаваемым направо и налево, ср.: «генеративная революция», «революция в биологии», «экономическое чудо» (в Японии и ФРГ), «революция в психиатрии» и т.д. Что же происходило с когнитивизмом?

До когнитивистов стремились открыть общие логические законы, действительные для всех биологических видов, материалов, веков и стадий знания, в отвлечении от содержания . Теперь же главные принципы привязываются к человеческой когниции. «Революционерами» 1956-72 гг. были Дж.Брунер, Дж.Миллер, У.Найссер, Ж.Пиаже, А.Ньюэлл, Г.Саймон и др. . По степени теоретической и личностной солидарности когнитивизм вполне сопоставим с бихевиоризмом в психологии 1940-х – ранних 1950-х гг. Именно междисциплинарность названного периода предопределила аксиомы когнитивизма , а именно:

1. Исследуются не просто наблюдаемые действия (т.е. продукты), а их ментальные репрезентации, символы, стратегии и другие ненаблюдаемые процессы и способности человека (которые и порождают действия).

2. На протекании этих процессов сказывается конкретное содержание действий и процессов, а не всеядный «навык» бихевиористов.

3. Культура формирует человека: индивид всегда находится под влиянием своей культуры.

Чего-либо революционного в этих установках мы, конечно же, не находим, – кроме, может быть, выраженного антибихевиоризма. Собственно говоря, поводом для именования нового направления «революцией» и явилось это «анти- »: революционеры, что ни говори, должны же против чего-нибудь выступать. «Революционеры»-когнитивисты стремились вернуть мысль (mind) в науки о человеке – после «долгой холодной зимы объективизма» . Они стремились не реформировать бихевиоризм, а вытеснить его как методологию научного исследования .

К середине 1950-х годов появилась заманчивая перспектива объяснить мыслительные процессы через «правила преобразования мысленных представлений», аналогичные трансформационным правилам в первых версиях генеративной грамматики. Эти правила вырисовывались из наблюдений над усвоением языка детьми : складывалось впечатление, что дети каким-то единообразным способом приходят к овладению своим родным языка и что этот универсальный «алгоритм» овладения языком состоит во введении новых правил во внутреннюю грамматику ребенка. Обобщая эти наблюдения, пришли к выводу о том, что эти правила очень похожи на все, что управляет и неречевыми видами деятельности, придает им продуктивность и выглядит иногда как непроизвольное, неконтролируемое поведение, отражаясь на структуре восприятия, памяти и даже на эмоциях .

Основанная на подобных соображениях когнитивистская методика близка по духу деятельности лингвиста, когда тот, интерпретируя текст, анализирует причины правильности и осмысленности предложений (на основе опроса информантов и/или интроспективно) и прибегает к гипотетико-дедуктивным построениям ; см. также . Исследование того, как человек оперирует символами, осмысляя и

20- мир, и себя в мире, объединяет лингвистику с другими дисциплинами, интерпретативным путем изучающими человека и общество.

Наш основной тезис в этой связи таков. «Когнитивная революция» была одним из проявлений общей тенденции к интерпретативному подходу в различных дисциплинах. Это стремление выявить механизмы интерпретации человеком мира и себя в мире, особенно ярко выраженное в лингвистическом «интерпретационизме» («интерпретирующая семантика»), в философской и юридической герменевтике, в литературоведческих теориях читателя (reader criticism). Однако когнитивизм меньше по объему этого интерпретационизма, не исчерпывает его.

1.4. Направления критики когнитивизма

Когнитивная наука как проект исследования человеческой когниции актуальна и практически важна. Однако она связана с неизбежными огрублениями. Вот почему часто можно слышать следующие «типовые» замечания в ее адрес:

1. Уход от проблем «значения» к «информации», от «создания» значения – к обработке информации – дань моде, технократизму, т.е. огрубление, жертва человеческим для облегчения технической реализации модели. На деле же значение и информация – совершенно разные вещи. Ведь значение присуще даже неинформативным сообщениям. Для системы обработки информации безразлично, обрабатывается ли сонет Шекспира или матрица чисел. Важно лишь, чтобы сообщение было информативным, т.е. контрастировало на фоне альтернативного выбора знаков, укладывалось в составленный заранее код. При информативном взгляде предполагается кодекс предопределенных возможностей выбора, за пределами которых нельзя вообще говорить об обработке информации в терминах элементарных операций (входящих в предопределенный же набор отношений), производимых над фиксированными и произвольными по своей природе единицами. Информационной системе – в отличие от системы значений – внеположены такие понятия, как неопределенность, полисемия, метафора и коннотации .

2. Замысел когнитивной науки интересен, но реализации уводят далеко в сторону к чему-то слишком технократичному, менее человеческому. Вряд ли когниция в классическом смысле слова может быть приравнена к зеркальному отражению, которое-то и моделируется в терминах информационно-поисковой парадигмы. Более правдоподобен тот взгляд, что человеческое познание (как и язык, миф и искусство) – не зеркало, всего лишь отражающее внешнюю и/или внутреннюю сущность предметов, которые обладают своей структурой еще до акта нашего познания; его скорее можно сравнить с источником света, создающим предпосылки для человеческого восприятия. Чем лучше освещение, чем сильнее источник, тем четче мы видим предмет (ср. противоположный подход: «Идея, будто познание может «создавать» всеобщие формы, заменять первичный хаос порядком и т.п., есть идея идеалистической философии. Мир есть закономерное движение материи, и наше познание, будучи высшим продуктом природы, в состоянии только отражать эту закономерность» [В.И.Ленин 1909, с.165]). По Кассиреру, всякое познание покоится прежде всего на поиске единого принципа, объединяющего в одно целое разнородные наблюдения. Единичное не должно оставаться единичным, оно должно быть подведено под какую-то категорию, в которой представлено как элемент либо логической, либо телеологической причинно-следственной структуры .

3. Нельзя сводить человеческое к чистой информации, поскольку важнейшей чертой человеческого интеллекта является воля. Интеллект – это когниция плюс воля (плюс еще что-то). Ограничиваясь манипулированием символами, когнитивная наука оставляет интенциональность за бортом . Итак: или в когницию следует включить интенцию, волю, – но тогда это не когниция в классическом понимании слова, – либо же признать, что когнитивизму недоступно моделирование интеллекта. В обоих случаях затруднение возникает из-за трактовки термина «когниция» в информационно-поисковом смысле.

4. Синтактика символов, которой когнитивисты чаще всего ограничиваются, не

21- может адекватно отразить ментальность человека: люди мыслят семантическими сущностями .

Из-за сомнительной революционности, недостаточности метафоры информационного поиска и отсутствия организационного единства когнитивизм постигла судьба других «измов» (как в свое время бихевиоризм и структурализм): этот термин «служит знаменем для крестовых походов, предпринимаемых различными научными школами, когда войска стремятся к сотрудничеству для того лишь, чтобы разгромить общего врага» . Имеется не одна, а много когнитивистских «унифицированных» теорий , образующих «содружества» и стремящихся к синтезу, взаимной адаптации, а не вытеснению друг друга. И в этом стиле взаимодействия мы видим характер интерпретациониста, по-человечески, терпимо относящегося ко всему, что попадает в сферу его внимания.

2. Когнитивная лингвистика

2.1. Общие задачи

«Когнитивная лингвистика» – направление, в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм.

В сферу жизненных интересов когнитивной лингвистики входят «ментальные» основы понимания и продуцирования речи с точки зрения того, как структуры языкового знания представляются («репрезентируются») и участвуют в переработке информации. На научном жаргоне последних лет эта задача ставится так: каковы «репрезентации» знаний и процедуры их обработки? Обычно полагают, что репрезентации и соответствующие процедуры организованы модульно, а потому подчинены разным принципам организации .

В отличие от остальных дисциплин когнитивного цикла, в когнитивной лингвистике рассматриваются те и только те когнитивные структуры и процессы, которые свойственны человеку как homo loquens. А именно, на первом плане находятся: системное описание и объяснение механизмов человеческого усвоения языка и принципы структурирования этих механизмов. При этом возникают следующие вопросы :

1. Репрезентация ментальных механизмов освоения языка и принципов их структурирования : достаточно ли ограничиться единой репрезентацией – или же следует представлять эти механизмы в рамках различных репрезентаций? Как взаимодействуют эти механизмы? Каково их внутреннее устройство?

2. Продуцирование . Главный вопрос: основаны ли продуцирование и восприятие на одних и тех же единицах системы или у них разные механизмы? Кроме того: протекают ли во времени процессы, составляющие продуцирование речи, параллельно или последовательно? Скажем, строим ли мы сначала общий каркас предложения, только затем заполняя его лексическим материалом, или же обе процедуры выполняются одновременно, и тогда как это происходит? Какие подструктуры (например, синтаксические, семантические, концептуальные и т.д.) фигурируют в продуцировании речи и как они устроены?

3. Восприятие в когнитивистском ключе исследуется несколько более активно, чем продуцирование речи, – в этом еще одно проявление интерпретационизма. В связи с этим спрашивается: Какова природа процедур, регулирующих и структурирующих языковое восприятие? Какое знание активизируется посредством этих процедур? Какова организация семантической памяти? Какова роль этой памяти в восприятии и в понимании речи?

В когнитивной лингвистике принимается, что ментальные процессы не только базируются на репрезентациях, но и соответствуют определенным процедурам – «когнитивным вычислениям» . Для остальных «когнитивных дисциплин» (особенно для когнитивной психологии) выводы когнитивной лингвистики ценны в той мере, в какой позволяют уяснить механизмы этих самых когнитивных вычислений в целом .

На таком информационно-поисковом жаргоне центральная задача когнитивной лингвистики формулируется как описание и объяснение внутренней когнитивной структуры и динамики говорящего-слушающего . Говорящий-слушающий рассматривается как система переработки информации, состоящая из конечного числа самостоятельных компонентов (модулей) и соотносящая языковую информацию на различных уровнях. Цель когнитивной лингвистики, соответственно, – в исследовании такой системы и установлении важнейших принципов ее, а не только в систематическом отражении явлений языка. Для когнитивиста важно понять, какой должна быть ментальная репрезентация языкового знания и как это знание «когнитивно» перерабатывается, т.е. какова «когнитивная действительность». Адекватность и релевантность высказываний лингвистов оцениваются именно под этим углом зрения, интерпретируясь как то, что отражает:

1. Усваиваемость . Предлагаемый исследователем вид ментальной репрезентации должен быть доступен для усвоения. (Вопрос только в том, что считать доступным для усвоения, а что – недоступным.)

2. Перерабатываемость . Репрезентация-кандидат может перерабатываться с помощью программы некоторого достаточно правдоподобного анализатора (на компьютере). Этим объясняется тяга к проверке грамматической модели методами компьютерной лингвистики.

2.2. Язык как объект когнитивной лингвистики

Некоторые лингвисты (например, генеративисты) считают, что языковая система образует отдельный модуль, внеположенный общим когнитивным механизмам . Однако чаще языковая деятельность рассматривается как один из модусов «когниции», составляющий вершину айсберга, в основании которого лежат когнитивные способности, не являющиеся чисто лингвистическими, но дающие предпосылки для последних. К таким способностям относятся: построение образов и логический вывод на их основе, получение новых знаний исходя из имеющихся сведений, составление и реализация планов .

Примером когнитивистского стиля в теоретизировании является «когнитивная фонология» (cognitively-based phonology) , в которой описание происходит в терминах правил построения структуры, «работающих» в тесном взаимодействии с «когнитивными схемами». Эти схемы составляют внеязыковую систему «ментальной компетенции». Упор делается на функциональность, а не на формальную простоту, – почему и допустимыми телеологические объяснения.

Другой пример когнитивистского подхода связан с использованием принципа «когнитивного соответствия», формулируемого так : выдвигая представление (репрезентацию) для конкретной единицы, следует обратить внимание на то, как эта единица узнается (cognized). Из нескольких конкурирующих исследовательских гипотез о структуре предложения, предиката, текста и т.п. выбирается тот, который в наибольшей степени соответствует, по мнению исследователя, когнитивной реальности. Формально правдоподобная репрезентация, противоречащая этому принципу, должна браковаться.

Это положение противоположно принципу прямого соответствия, согласно которому элементы репрезентации прямо соответствуют сущностям в мире и отражают истинностные условия (truth conditions), или условия удовлетворения (conditions of satisfaction). Например, словосочетание «Бруклинский мост» имеет референцию к конкретному предмету в действительности, если существует объект этой действительности («референт»), удовлетворяющий требованиям данной дескрипции: такой предмет выглядит как мост, и его принято именовать «Бруклинским» (возможно, и расположен он в Бруклине). Иначе говоря, он удовлетворяет всем требованиям, задаваемым дескрипцией. По принципу же когнитивного соответствия, «Бруклинский мост» соотнесен не с конкретным предметом в реальном мире (вне «когниции» человека), а с некоторой сущностью в когнитивном представлении этого мира, в «проекции» мира на когницию человека . В силу принципа

23- когнитивного соответствия, когнитивная структура заложена в значениях языковых выражений.

Лапидарно когнитивистскую точку зрения на значение и референцию можно сформулировать в виде максимы: «Избегай говорить о чем-либо в обход когниции человека». Отсюда – один шаг до признания избыточности термина «референция»: если ты когнитивист, то имеешь право говорить только о денотации языковых выражений.

Однако, без понятия «референции», без опоры на аксиомы «внешнего мира» как установить несамопротиворечивость суждения в языковой форме? Эту проблему ставит когнитивная лингвистика перед философией языка. Когнитивисты надеются получить ответ на этот вопрос в рамках следующих теоретических проектов:

1. Построение теории интерпретации текстов (которые, как известно, иногда содержат взаимоисключающие суждения), объясняющей логический вывод на естественном языке – «речевое размышление». Такая теория должна давать характеристику процессам когниции и отношениям между предложениями и внутри них. Сама человеческая когниция, повторим, моделируется как «когнитивное вычисление» .

2. Разработка науки о «работе мысли» человека, включающей теорию вычислимости смысла текста, т.е. установления связности его (логической несамопротиворечивости ), при том, что (вслед за феноменологами) связность суждений о мире считается коррелятом истинного существования мира .

Так, стартуя с лингвистической площадки, мы заходим на территорию смежных дисциплин. Когнитивисты обречены на междисциплинарность, это предопределено самой их историей. Только общими усилиями психологии, лингвистики, антропологии, философии, компьютерологии (computer science) можно ответить на вопросы о природе разума, об осмыслении опыта, об организации концептуальных систем .

3. Когниция

3.1. Определение и виды когниции

Прообраз рабочего определения когниции в терминах информационно-поисковой парадигмы можно найти у Дж.Беркли, писавшего в 1710 г.: «Для всякого, кто обозревает объекты человеческого познания, очевидно, что они представляют из себя либо идеи (ideas), действительно воспринимаемые чувствами, либо такие, которые мы получаем, наблюдая эмоции и действия ума, либо, наконец, идеи, образуемые при помощи памяти и воображения, наконец идеи, возникающие через соединение, разделение или просто представление того, что было первоначально воспринято одним из вышеупомянутых способов» [Дж.Беркли 1710, с.171].

Однако термин cognitio и всевозможные связанные с ним дистинкции фигурировали еще раньше, когда выделяли такие виды познания, как абстрактное (abstractiva), наглядное (intuitiva), обыденное (practica), познание определенности вещи (quidditativa), обращенное на самое себя (reflexiva supra se), теоретическое (speculativa), отчетливое (distincte), смутное (confusum) и т.д. [Джохадзе, Стяжкин 1981], , , [Кузанский 1440, с.98-99]. Стремление «Я» понять себя самого было источником и идеализма, и трансцендентальной философии .

Понятие когниции включает не только утонченные занятия человеческого духа (такие как знание, сознание, разум, мышление, представление, творчество, разработка планов и стратегий, размышление, символизация, логический вывод, решение проблем, делание наглядным, классифицирование, соотнесение, фантазирование и мечты ), но и процессы более земные, такие как организация моторики, восприятие, мысленные образы, воспоминание, внимание и узнавание . К необходимым условиям когниции относится мимезис .

3.2. Границы когниции, знание и эмоции

В отличие от когниции, знание – одновременно представляет собой :

– оправданное мнение или вообще адекватную и оправданную репрезентацию;

– процедуру получения такой репрезентации.

Когниция же внеположена истинностному значению и оперирует как (истинным) знанием, так и заблуждениями. Ее характеризуют процедуры обращения со знаниями и мнениями (некоторые из которых могут быть ошибочными и неадекватными) вместе с их связями. Знаниям и мнениям приписываются репрезентации, которые когниция как процедура порождает и использует.

Будучи внеположенной фактору истинности, когниция-узнавание, как считал в свое время А.Майнонг , – акт суждения (Urteilen), к которому рано или поздно присоединяется момент обоснования, собственно событию суждения не обязательно присущий: недаром бывают ложные суждения. Итак, когниции свойственна связь с внутренним обоснованием, а не с установлением истины.

Чтобы ответить на вопрос, почему ошибочные суждения не мешают когниции, Августин различал имплицитное осознание (nosse), связанное в первую очередь с памятью, и эксплицитное (cogitare) . Душа знает себя имплицитно, однако человеку хочется получить объяснение (экстериоризацию) внутреннего этого знания. Видимо, потому нас так часто и преследует мысль, что мы никак не можем в речи выразить что-то осознаваемое глубиной души.

Фома Аквинский, считавший душу формой тела и его первым субстанциональный актом , называл это предрефлексивное сознание, простое сознание себя, актуализацией cognitio habitualis , отличая его от остальных форм самоосознания .

Взаимодействие имплицитной и эксплицитной, обыденной и экстериоризованной когниций вряд ли можно представить как простое выражение, перевод с «языка» внутреннего представления на «язык» внешнего выражения: внешнее выражение, более богатое, чем внутреннее, обладает дополнительными моментами, обусловленными, например, условностями жанра. Так, фабула незатейливой сказки и романа может быть одной и той же, – но экстериоризация в двух этих случаях очень различна по насыщенности чувствами и мыслями. Экстериоризация происходит по культурообусловленным канонам развертывания когниции. Различны ли эти каноны в научной и обыденной когнициях?

Часто считают, что «ученое» осознание глубже обыденного и, может быть, вообще не зависит от него. Но ведь несомненно, что во всех культурах «обыденная» когниция незримо присутствует при чувственном восприятии, в правильных и неправильных интуитивных суждениях, в индуктивном рассуждении, в силлогизмах и паралогизмах, в, казалось бы, необоснованных предрассудках и в личных мнениях . «Ученые» суждения зависят от обыденных значительно чаще, чем обыденные – от ученых мнений. Поскольку человек включен в окружающую обстановку, он зависит от богатства и состояния наличных когнитивных средств. Недостатком этих средств и объясняют иногда заблуждения .

Отличается когниция и от эмоции, поскольку , оперируя дискретными, в высшей степени специализированными, различными и систематизированными единицами и структурами, когниция в высшей степени структурирована, а когнитивные структуры ориентированы на отражение структуры внешнего мира в связи с потребностями социальной деятельности – включая сюда сообщение мыслей. Хотя когнитивные структуры привязаны к вербальным (символьным) структурам, а языки мира очень разнообразны, основные механизмы когниции универсальны, что и проявляется в семантике языка. Универсальные языковые структуры (patterns), универсальные грамматические категории, а также организация категорий вокруг прототипов свидетельствуют о том, что человек не просто «осваивает» действительность, но активно и целенаправленно организует ее определенным образом для конкретных целей .

На этих положениях основана, между прочим, психотерапевтическая практика , когда когниция берется как дискретный фрагмент знания, элемент понимания (включая знание, интерпретацию, понимание, мысли, возникающие у индивида о нем

25- самом в конкретном окружении), а аффект и поведение человека трактуются как результат когниций, с помощью которых человек структурирует мир. Когниции человека (речевые или зрительные «события» в потоке его сознания) базируются на установках или предположениях (схемах), выработанных в результате предшествующего опыта. Когниции могут быть автоматическими, неосмысленными и дисфункциональными, внешне правдоподобными, но ошибочными, непроизвольными и т.д. В частности, дисфункциональные когниции относятся к самосознанию индивида, к миру или к будущему (т.н. «когнитивная триада») и являются результатом главных видов своеобразного (свойственного именно данной личности) ошибочного способа переработки информации, когда происходят: неправильный логический вывод (логические ошибки), выборочное абстрагирование (вследствие сосредоточенности на несущественных деталях), необоснованное обобщение, преувеличение негативных и преуменьшение позитивных переживаний и т.д. Психотерапия состоит в том, что:

– устанавливается, каков набор привычных когниций и схем;

– по ходу беседы с пациентом эти когниции высвечиваются, так чтобы больной осознал их абсурдность;

Стремятся вытеснить одни когниции другими, более здравыми .

3.3. Когниция – формируемая и миропреобразующая сила

Перерабатываемое знание структурировано и упорядочено линейно в соответствии с очередностью его освоения данным человеком. Мир меняется, а потому меняются и наши когниции мира, и модусы самопонимания . Вот почему мы пользуемся не заранее расфасованными данными, а какой-то пока еще не вполне ясной их организацией, позволяющей применять знание в новых контекстах и генерировать новое знание.

В то же время, человеческая когниция – не только формируемая, но и формирующая сила. Миры образов, в которых мы живем, не только отражают эмпирическую данность, но и продуцируют ее в меру нашей способности создавать символы .

«Всякая мысль метафорична», – так говорил Ф.Ницше. Э.Кассирер показал, что пространство, время и число формируются именно с помощью образного мышления (порождениями которого К.Леви-Стросс считал язык, миф и культуру). Однако человеческие образы должны каким-то образом соотноситься с явью, с феноменом или тем, что кажется явью. Поэтому представление всегда связано с чем-то, посредующим между вещами и знанием о них. Чтобы выяснить, как выглядит этот посредующий уровень, следует проанализировать структуру в терминах знаков и их значимости. У каждого знака оказывается свое историческое измерение, составляющее суть знака. Но образы – фигуры мышления – проявляют свое истинное значение, только когда интерпретируются и анализируются в своей совокупности .

Отсюда ясно, что мир (вопреки расхожему представлению о когнитивизме) – не индифферентный поток информации, только подвергаемый обработке. Когниция организует в человеке смыслообразование и использование значений в рамках культуры, – делая значение общим достоянием людей, принадлежащих к этой культуре. Речевое общение направлено на установление договоренностей о нормах в употреблении значений, интерпретаций и понятий. Успех таких «переговоров» зависит от того, как мы их ведем . Способ представления (репрезентации) знаний согласуется с социокультурным опытом человека – носителя знания.

Итак, когниция вдвойне «интерактивна» : связана и с воспринимаемым миром, и с волей человека.

В дисциплине, называемой «искусственный интеллект», обычно полагают, что компьютеры и мозг человека обладают по меньшей мере следующими тремя различными уровнями организации, ср. :

– семантическим, задаваемым в терминах знаний и целей и позволяющим установить степень осмысленности и даже целесообразности связей между когнициями;

–символьным, куда входят символы, их структура и правила оперирования символами;

– физическим (или биологическим), определяемым структурой и принципами функционирования физического объекта.

Отдаленно эта «архитектура мысли» (структура и взаимоотношения механизмов, лежащих в основе когнитивного поведения и порождающих это когнитивное поведение ) напоминает трехчленное деление в семиотике (семантика, синтактика и прагматика). Каковы же механизмы гибкого взаимодействия процессов и модулей, относимых к этим различным уровням? И каковы процедуры оптимизации принятия решений в реальном времени?

Одно из решений дает Х.Саймон :

1. Есть система обработки информации, основанная на сравнительно небольшой оперативной (кратковременной) памяти и фактически неограниченной долговременной памяти.

2. Долговременная память ассоциативна по организации и «заиндексирована» сетью противопоставлений, гарантирующей быстрое распознавание знакомых стимулов и быстрый доступ к хранимой информации, с этими стимулами связанной.

3. Работа когниции протекает так:

– механизмы, в общих чертах совпадающие с процедурами понимания, генерируют репрезентацию проблемы;

– осуществляется выборочный поиск в рамках проблемной области, задаваемой такой репрезентацией.

4. Знание задается в памяти в терминах как схем, так и результатов работы этих схем (своеобразный архив).

5. Система способна к самопополнению, т.е. к добавлению новых схем памяти, новых результатов работы схем, а также к расширению системы сетей противопоставлений.

Меняется ли когниция со сменой поколений? Результаты некоторых исследований дают основания для положительного ответа на этот вопрос. Так, филологическое исследование показало , что у Шекспира (в меньшей степени – у Марлоу), в отличие от предшественников, пьесы структурированы так, чтобы еще до основного действия сделать понятными зрителю намерения героев. Иначе говоря, Шекспир помогает своему адресату выработать ожидания. Этого не было у авторов до Шекспира. Выработка ожиданий – не какая-то независимая психологическая способность, а попутный продукт интерпретации речевых событий, когда выявляются причинные и временные отношения между событиями. Напрашивается вывод, что шекспировская эпоха была временем своеобразной «когнитивной революции», когда изменились механизмы когниции у целого поколения. Видимо, где-то между XII и серединой XVII веков английская ментальность вступила на новый путь мышления: мышления в терминах времени, причинности и вероятности. Аналогичный переход повторяется в онтогенезе – по мере взросления человека XX и XXI веков. Мы предполагаем также, что об изменении когниции от поколения к поколению свидетельствуют и изменение видо-временных систем европейских языков, системы определенности-неопределенности (например, появление и исчезновение артиклей) и подобные синтактико-семантические изменения языка.

3.4. Когнитивный стиль личности

Человек – активный носитель когниции, выступающий в двойной роли: как рассматривающая, познающая сторона – и как центр перспективы. П.Тейяр де Шарден в этой связи писал: «Объект и субъект переплетаются и взаимопреобразуются в акте познания. Волей-неволей человек опять приходит к самому себе и во всем, что он видит, рассматривает самого себя. Вот кабала, которая, однако, тут же компенсируется некоторым и единственным в своем роде величием. То, что наблюдатель, куда бы он ни шел, переносит с собой центр проходимой им местности, – это довольно банальное и, можно сказать, независимое от него явление. Но что происходит с прогуливающимся человеком, если он случайно

27- попадает в естественно выгодную точку (пересечение дорог или долин), откуда не только взгляды, но и сами вещи расходятся в разные стороны? Тогда субъективная точка зрения совпадает с объективным расположением вещей, и восприятие обретает всю свою полноту. Местность расшифровывается и озаряется. Человек видит. [...] Центр перспективы – человек – одновременно центр конструирования универсума. [...] С самого начала своего существования человек представляет зрелище для самого себя. Фактически он уже десятки веков смотрит лишь на себя. Однако он едва лишь начинает обретать научный взгляд на свое значение в физике мира» [П.Тейяр де Шарден 1955, c.37-38].

Каждому человеку свойствен свой когнитивный стиль. Последнее понятие пришло в когнитивизм из психоаналитической традиции, где пытаются объяснить, как импульсивное и эмоциональное «Оно» (Id) контролируется более интеллектуально и реалистично ориентированным «Эго». В широком смысле, когнитивный стиль можно определить как предпочитаемый подход к решению проблем, характеризующий поведение индивида относительно целого ряда ситуаций и содержательных областей, но вне зависимости от интеллектуального уровня индивида, его «компетенции». Для выделения стиля существенно не то, достигается ли в результате цель, а то, как она достигается. Когнитивные стили связаны со структурными отношениями между мыслью и ощущением следующим образом :

1. Вербальные, визуальные и активирующие модусы мысли могут использовать различные виды когнитивных структур.

2. Если эти структуры обладают двойной ролью – когнитивной и аффективной, – приписываемой им в традиции когнитивного стиля, – тогда различные когнитивные структуры могут быть связаны с конкретными видами аффектов и чувств. Это значит, что в вербальном, визуальном и активирующим представлениях есть систематические и структурные отношения между мыслью и чувством.

3. Есть стили репрезентирования, связанные с типами личности. Тот или иной когнитивный стиль ассоциирован с определенным характером. Когнитивный стиль – относительно стабильное сочетание «личностных инвариантов» у конкретной личности . Имеются три вида таких личностных инвариантов :

– инварианты-модальности и инварианты-процессы в обращении с информацией: речь идет о большей или меньшей степени интеллектуальной эффективности, склонности (в конкретных обстоятельствах) выбирать последовательность тех, а не иных операций;

– инварианты-репрезентации, соотнесенные по содержанию и по своей структуре;

– мотивационные когнитивные инварианты, связанные с представлениями о цели действия и с необходимостью стимуляции.

Когнитивное развитие человека можно рассматривать как установление когнитивного стиля , не считая (в отличие от Пиаже) индивидуальные вариации второстепенными особенностями скорости развития, т.е. не относя индивидуальные различия к случайным вариациям в реализации одного идеального направления развития.

Все это следует учитывать, рассматривая понятие «индивидуального» стиля речи.

3.5. Вывод: когниция и интерпретация рядоположены

Итак, вырисовывается такая характеристика понятия «когниция», которая в теориях человека (в последние годы) представлена понятием «интерпретация». В филологии интерпретация речи человеком – это вид когниции, непосредственным объектом которой является продукт речевой деятельности, а результаты и инструменты обладают разветвленной типологией и насквозь пропитаны личностными характеристиками [В.З.Демьянков 1989]. Когнитивисты заставляют поставить вопрос о том, как и когда индивид отбирает из богатства языка именно данные его средства. Вот эти-то средства и получают общее название «языковая когниция».

4. Языковая когниция

4.1. Мир и языковая когниция

В свое время Б. Уорф много сделал для популяризации идеи, что когнитивные процессы, образуя «естественную логику», зависят от конкретного языка, используемого в качестве родного : язык формирует картину мира и мысли, а не просто выражает их . Эта постановка вопроса, породившая целую тематическую область «логика языка» (рассматриваемую Ю.С.Степановым), дает фундамент для исследования в области «языковой когниции».

В то же время, когнитивисты не столь категоричны, как Уорф, и полагают, что и универсальные (не зависящие от конкретного языка), и неуниверсальные когнитивные процессы используются людьми при интерпретации текста и при восприятии действительности . Конкретно говоря, имеются:

– «переменные когниции», варьирующиеся от языка к языку; например, сведения о морфемах, о синтаксических конструкциях, о фонологических противопоставлениях, даже о категориях, прототипах и семантемах (семантических противопоставлениях и возможностях этих противопоставлений сочетаться в рамках одной языковой единицы);

– универсальные стратегии использования этих «знаний» (а точнее, «когниций») при продуцировании и интерпретации сообщений на конкретном языке.

Такая идея созвучна положению, принятому в информационно-поисковой парадигме, о хранении данных отдельно от алгоритмов использования данных. Сменный набор данных (причем не только языковых, но и внеязыковых) отделен от самих когнитивных процессов. Все шире внедряется это же положение и в генеративную лингвистику .

4.2. Механика языковой когниции

Хранилище конкретных знаний «пристегивается» к универсальному и конечному (в любой конкретный момент, но потенциально не ограниченному) набору когнитивных стратегий, обладающих скорее контролирующей (распознающей, или интерпретирующей), чем продуцирующей функцией . По мере взросления, «созревания» когниции человека, пополняется (корректируется) и хранилище конкретных знаний, и набор стратегий. Среди новых стратегий есть и оптимизирующие, которые, в отличие от исходных универсальных когнитивных стратегий, доступны далеко не каждому типу личности, хотя некоторые, возможно, тоже не зависят от конкретного языка. Расширенные когнитивные системы – результат взаимодействия опыта человека со все время расширяющимся запасом оптимизирующих стратегий (это – переформулировка положения Н.Хомского ), а не только абсолютного прироста конкретных знаний, представимых в виде атомарных пропозиций.

Неясным до сих пор, впрочем, остается вопрос относительно сущности правила грамматики:

– соответствует ли оно структуре данных (или вычислительной процедуре, реализуемой мозгом) или

– хранится в виде «человекочитаемого» спрессованного резюме данных о языковом суждении, будучи эпифеноменом «нейровычислительных» процессов совершенно иного вида ?

Ответ на этот вопрос когнитивисты ищут то в разработке теории врожденности когнитивного устройства, то в исследовании причин развития языка в детстве.

Итак, активность человеческой когниции не следует рассматривать ни как функционирование единого и неизменного универсального механизма, ни даже как исключительно «совокупность приобретенных навыков» [У.Найссер 1976, c.23]. Эта деятельность опирается на механизмы обоих видов. Например, оптимизирующие стратегии позволяют квалифицированно и быстро извлекать нужные сведения при интерпретации текста.

Приобретение оптимизирующих стратегий – не простое пополнение, например, уже сложившегося набора стратегий, а случай, когда уже модифицированный набор

29- используется для своего дальнейшего усовершенствования. При таком усовершенствовании происходят: выдвижение гипотез, верификация их, индукция, дедукция, используются новые сведения и оценивается надежность такого использования, устанавливается место для новых сведений среди старых и методы доступа к ним. Важное место занимает в этом комплексе «ведение системы когниций», когда, например, возникает конфликт между старыми и новыми единицами хранения, между уже используемыми оптимизирующими стратегиями и новыми кандидатами. Исход таких конфликтов не всегда однозначно предопределен собственно когнициями: аффекты тоже играют роль. Крайней когнитивной депрессией можно назвать тот исход, когда интерпретатор отказывается вообще от попыток что-либо извлечь из текста и пребывает в интерпретативной прострации.

Главным же поводом для изменения языковых когниций является конкретный эпизод удачного или неудачного использования языка, в частности при понимании другого человека. Каковы же мотивы для модификации когниций при понимании речи ?

Один из возможных ответов таков. Сталкиваясь с нарушением некоторого предписания об употреблении языка, мы либо бракуем само конкретное выражение (так поступают многие, очень многие, следуя в этом школьным учителям), либо начинаем подозревать себя в неполной компетентности. Этот ответ приводит к следующему положению: главное различие между языками состоит не в том, что они могут выразить, а в том, что они должны выражать: «Естественно, внимание говорящих и слушающих на родном языке будет постоянно сосредоточено на таких именно единицах, которые обладают статусом принудительности в их речевом коде. В своей когнитивной функции язык в минимальной степени зависит от грамматической структуры, потому что определение нашего опыта находится в дополнительном отношении к металингвистическим операциям: когнитивный уровень языка не только допускает, но и прямо требует интерпретации-перекодировки, т.е. перевода (translation). Но в шутке, в сновидениях, в магии, словом, в том, что можно назвать обыденной речевой мифологией, а также прежде всего в поэзии, грамматические категории обладают большим семантическим весом» .

Элементы хранилища знаний, соответствующие обязательным категориям данного языка, ассоциированы с инвариантными схемами (в когнитивистском смысле термина «схема»), а сигналами для модификации хранилища являются:

– осознание отсутствия нужной схемы – непонятность слова, словосочетания, странность конструкции предложения и т.п.;

– нехватка нужных слов для выражения требуемых отношений между схемами (случай обратный первому);

– ощущение, будто вы воспринимаете и продуцируете речь, лишь как в тумане отдавая себе отчет о ее смысле.

Но одного сигнала еще мало. Необходимы еще: намерение понять речь и готовность к самоусовершенствованию. Это намерение тем сильнее, чем больше аффективная окраска, аффективный аккомпанемент интерпретации речи. Может быть, за этим намерением лежит еще что-то, аналогичное влечению, аппетиту и т.п.? Об этом читаем у Николая Кузанского в работе 1440 г.: «Натурфилософы говорят, что влечению к пище предшествует некоторое болезненное чувство в преддверии желудка, побуждающее природу, которая стремится к самосохранению, подкреплять себя. По-моему, точно так же и сильное удивление, начало философии, предшествует жажде познания, благодаря которой интеллект, чье бытие есть понимание, укрепляет себя исследованием истины. А задевает нас обычно редкостное, даже если оно ужасно» [Н.Кузанский 1440, c.49].

4.3. Усвоение языковых и внеязыковых когниций

Между «языковым модулем» и остальными видами когниции нет пограничного столба: язык влияет на пути образования и развития понятий , а остальные типы когниции – на усвоение языка . Как бы оптимистично мы ни смотрели на

30- возможности человека, его когниция ограничена в принципе: чтобы преодолеть когнитивные границы, человеку придется эволюционировать дальше, а между его будущей когницией и когнитивными способностями сегодняшнего цивилизованного человека будет примерно та же разница, что между интеллектом homo sapiens и неандертальца. Вследствие этого, далеко не любая знаковая система может стать языком для homo sapiens. Есть границы у «языка, доступного когниции» (cognitively construable language) человека , не все возможности которого еще, впрочем, исчерпаны: не любой «язык, доступный для когниции» годится в качестве средства общения между людьми. Выбирая из всех возможностей при усвоении языка, дитя человеческое действует сообразно со своими когнитивными природными задатками.

И при эволюции видов, и в развитии индивидов когнитивные структуры, интерпретирующие воспринимаемые предложения и инициирующие продуцируемые предложения, устанавливаются в период предъязыкового развития, в результате усвоения адаптивного поведения . Как современному ребенку, так и гуманоидам, еще не имевшим языка, необходимо:

– осознавать значимость состояний и событий вокруг себя,

– научиться соответственно действовать.

Чем больше предложение внешне соответствует структурам, выработанным в предъязыковом опыте, тем быстрее оно будет освоено детьми и тем легче будет «переработано» при понимании и выражении взрослыми. Более того , эта «глубинная» когнитивная система присуща одновременно и неязыковому (перцептивному), и языковому каналам обработки информации.

Особенно поучительны в этой связи исследования того, как усваивают свой родной язык дети, лишенные одного из каналов когниции. Оказывается, они иначе, чем в обычном случае, конструируют гипотезы о значении слов и символов вообще. В частности, к особенностям слепых детей относится следующее :

– в лексиконе есть только продуктивно образуемые производные единицы, а слова, усвоенные в самом начале, редко выходят из употребления;

– усваиваемые слова всегда связаны с действиями самого ребенка (как бы в вакууме), – в то время как зрячие дети активно пользуются обозначениями деятельности при общении с другими людьми и с предметами;

– функциональные термины и термины отношений (типа: да , больше , снова ) не используются для отражения динамического состояния сущностей; зрячие же дети четко указывают на различные изменения состояний;

– отсутствие зрительной информации на использовании иллокутивного потенциала речи сказывается меньше, чем на использовании внекоммуникационных единиц ;

– относительная частота императивов по сравнению с утверждениями четко коррелирует с отсутствием зрения и наоборот, относительная частота утверждений связана с доступом к зрительной информацией . Для зрячих существенны стратегии предлагания чего-либо и указания, для незрячих же – стратегии привлечения внимания.

5. Вывод: языковая когниция – акт интерпретации

Итак, понятие языковой когниции совпадает с тем, что в последние годы, в рамках интерпретационизма, называют интерпретацией в широком смысле, охватывающей фактически все действия над языком, когда для этих действий появляется повод – речь. Если эту речь нужно продуцировать, внутренний мир интерпретируется в виде речи. Когда же речь задана как объект восприятия – интерпретируется она.

Вырисовывается следующая картина. В общечеловеческой когниции заложены универсальные когнитивные стратегии. Человеческий опыт их использования приводит к накоплению «объектных» знаний и «оптимизирующих стратегий». Модифицируя гипотезу, сформулированную Ф.Либерманом , можно предположить, что

31- универсальные стратегии встроены в человеческий мозг, заданы самой его биологической структурой и аналогичны электронным схемам в составе компьютера. Объектные же знания и оптимизирующие стратегии представляют собой нечто вроде самонакапливающегося программного обеспечения (случай пока еще необычный для современных компьютеров, но вполне возможный). Особенность эволюции человеческой когниции состоит в том, что с течением времени это программное обеспечение приводит к перестройке «электронных схем», причем осуществляемой без вмешательства извне (в случае компьютера вмешался бы человек). Эта перестройка – результат взаимодействия между когнициями людей, отчего каждое следующее поколение индивидов реализует в виде «электронной схемы» то, что раньше входило частично в программное обеспечение. Но на любом этапе эволюции, для любой индивидуальной когниции различение «запаянных» и «вырабатываемых» элементов (возможно, в новом составе) остается.

В пользу этого говорит следующее соображение . Если бы не было универсальных стратегий (т.е. «когнитивно непроницаемых процессов», в смысле ), то иллюзии восприятия не были бы однотипными у разных людей. С другой стороны, если бы когнитивная система была полностью непроницаемой, т.е. неспособной к усвоению новых когниций (в частности, новых стратегий интерпретирования), то не смогла бы адаптироваться к окружению, что привело бы – а возможно, уже когда-то привело или еще приведет – к эволюционному краху. В то же время не только эволюция человека, но и само восприятие естественного языка, интерпретация текстов сопряжены с процессами обоих видов – это прекрасно продемонстрировал Дж.Фодор .

В каждом элементарном акте речи и когниции есть элементы статики (синхронии) и динамики – диахронии, подвижности системы, ее изменения, приспособления к перерабатываемому объекту в конкретном окружении. С абсолютизацией статики мы сталкиваемся, когда пытаемся интерпретировать старые тексты, в опоре лишь на логику сегодняшнего дня , что исключает реконструирующую интерпретацию. Абсолютизация же динамики граничит с некритичным восприятием, с внушением чужих мыслей, без поправок на сиюминутность и неповторимость момента восприятия: это обезличенность интерпретатора. Нормальное интерпретирование находится где-то посередине между двумя этими крайностями.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Беркли Д.

Трактат о принципах человеческого знания, в котором исследованы главные причины заблуждений в науках, а также основания скептицизма, атеизма и безверия // Д. Беркли. Сочинения. – М.: Мысль, 1978. С.149-246.

Демьянков В.З.

Интерпретация, понимание и лингвистические аспекты их моделирования на ЭВМ. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1989.

Джохадзе Д.В., Стяжкин Н.И.

Введение в историю западноевропейской средневековой философии. – Тб.: Ганатлеба, 1981.

Кузанский Н.

Об ученом незнании // Кузанский Н. Соч. в двух томах. – М.: Мысль, 1979. Т.1. С.47-184.

Ленин В.И.

Материализм и эмпириокритицизм: Критические заметки об одной реакционной философии. – М.: Изд-во полит. литературы, 1969.

Найссер У.

Познание и реальность: Смысл и принципы когнитивной психологии / Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1981.

Тейяр де Шарден П.

Феномен человека / Пер. с франц. – М.: Наука, 1987.

Филлмор Ч.

Дело о падеже / Пер. с англ. // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистическая семантика. – М.: Прогресс, 1981. Вып.10. С.369-495.

Albersnagel F.A.

Cognition, emotion and depressive behavior: From learned helplessness theory to accessibility of cognitions theory. – Groningen: Rijksuniversiteit Groningen, 1987.

Arbib M.A .

In search of the person: Philosophical explorations in cognitive science. – Amherst: U. of Mass., 1985.

Aylwin S.

Structure in thought and feeling. – L.; N.Y.: Methuen, 1985.

Bechtel W.

Philosophy of mind: an overview for cognitive science. – Hillsdale (N.J.) etc.: Erlbaum, 1988.

Bedell G.

The arguments about deep structure // Lg. 1974, v.50, N 3: 423-445.

Bonhoeffer D.

Akt und Sein: Transzendentalphilosophie und Ontologie in der systematischen Theologie. – Gütersloh: C.Bertelsmann, 1931.

Bruner J.S.

Acts of meaning. – Cambr. (Mass.); L.: Harvard UP, 1990.

Bühler A.

Die Logik kognitiver Sätze: Über logische Grundlagen der Argumentation in den Geistes- und Sozialwissenschaften. – B.: Duncker & Humblot, 1983.

Carroll J.M.

On fallen horses racing past barns // C.S. Masek ed. Papers from the parasession on language and behavior. – Chicago (Ill.): U. of Chicago Press, 1981. 9-19.

Cassirer E.

Philosophie der symbolischen Formen: Erster Teil: Die Sprache. – B.: Bruno Cassirer, 1923.

Chomsky N.

Language and mind. – Enlarged ed-n. – N.Y. etc.: Harcourt Brace Jovanovich, 1972.

Chomsky N.

Barriers. – Cambr. (Mass.); L.: MIT, 1986.

Cook W.A.S.

Case grammar theory, 1982 // S. Hattori, K. Inoue eds. Proc. of the XIIIth International Congress of Linguists, August 29 – September 4, 1982, Tokyo. – Tokyo: Gakushuin U., 1983. 854-856.

Croft W.

Grammatical relations vs. thematic roles as universals // CLS 1983, v.19: 76-94.

Croft W.

Syntactic categories and grammatical relations: The cognitive organization of information. – Chicago; L.: U. of Chicago, 1991.

Daneš F.

Cognition and emotion in discourse interaction: A preliminary survey of the field // W. Bahner, J.V.D. Schildt eds. Proceedings of the Fourteenth International Congress of Linguists: Berlin (GDR), August 10 – August 15, 1987. – B.: Akademie, 1990. 168-179.

Devitt M.

A narrow representational theory of the mind // Mind and cognition: A reader / Edit. by W.G.Lycan. – Oxford: Blackwell, 1990. P.371-398.

Dunlea A.

Vision and the emergence of meaning: Blind and sighted children"s early language. – Cambr. etc.: Cambr. UP, 1989.

Durbin M.

Identifying semantic foci in lexical items // CLS 1971, V.7: 350-359.

Eliasson S.

An outline of a cognitively-based model of phonology // V. Ivir, D. Kalogjera eds. Languages in contact and contrast. – B.; N.Y.: Mouton de Gruyter, 1991. 155-178.

Eschenbach C. et al.

Restriktionen für plurale Diskursanaphern / Eschenbach Carola, Habel Christopher, Herweg Michael, Rehkämper Klaus // S.W. Felix, S.R.G. Kanngiesser eds. Sprache und Wissen: Studien zur Kognitiven Linguistik. – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1990. 37-69.

Fearing F.

An examination of the conceptions of Benjamin Whorf in the light of theories of perception and cognition // H. Hoijer ed. Language in culture: Conference on the interrelations of language and other aspects of culture. – Chicago; L.: The U. of Chicago Press, 1954. 47-81.

Vorwort // S.W. Felix, S.R.G. Kanngiesser eds. Sprache und Wissen: Studien zur Kognitiven Linguistik. – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1990. 1-3.

Felix S.W., Kanngiesser S., Rickheit G.

Perspektiven der Kognitiven Linguistik // S.W. Felix, S.R.G. Kanngiesser eds. Sprache und Wissen: Studien zur Kognitiven Linguistik. – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1990. 5-36.

Fillmore C.J.

The case for case // E. Bach, R.T. Harms eds. Universals in linguistic theory. – L. etc.: Holt, Rinehart and Winston, 1968. 1-88.

Fillmore C.J.

The case for case reopened // P. Cole, J.M. Sadock eds. Grammatical relations. – N.Y. etc.: Acad. Press, 1977. 59-81.

Fillmore C.J.

The mechanisms of «Construction Grammar» // BLS 1988, v.14: 35-55.

Finer D.L., Roeper T.

From cognition to thematic roles: The projection principle as an acquisition mechanism // R.J. Matthews, W. Demopoulos eds. Learnability and linguistic theory. – D. etc.: Kluwer, 1989. 177-210.

Flavell J.H.

Cognitive development. – Englewood-Cliffs: Prentice Hall, 1977.

Fodor J.A.

The modularity of mind: An essay on faculty psychology. – Cambr. (Mass.): MIT, 1983.

Fodor J.A., Bever T.G., Garrett M.G.

The psychology of language: An introduction to psycholinguistics and generative grammar. – N.Y. etc.: McGraw-Hill, 1974.

Früchtl J.

Mimesis: Konstellation eines Zentralbegriffs bei Adorno. – Würzburg: Königshausen + Neumann, 1986.

Gardner H.E., Wolf D.P.

The symbolic products of early childhood // D. Görlitz, J.F. Wohlwill eds. Curiosity, imagination, and play: On the development of spontaneous cognitive and motivational processes. – Hillsdale (N.J.); L.: Erlbaum, 1987. 305-325.

Gee J.P., Kegl J.A.

Semantic perspicuity and the locative hypothesis // BLS 1982, v.8: 335-353.

Gill K.S.

The knowledge-based machine: Issues of knowledge transfer // K.S. Gill ed. Artificial intelligence for society. – Chichester etc.: John Wiley & Sons, 1986. 7-17.

Globerson T., Zelniker T.

Introduction // T. Globerson, T. Zelniker eds. Cognitive style and cognitive development. – Norwood (N.J.): Ablex, 1989. 1-9.

Goldman A.I.

Cognitive science and metaphysics // JP 1987, v.84, N 10: 537-544.

Gruber J.S.

Lexical structures in syntax and semantics. – A.: North Holland, 1976.

Hautamäki A.

Johdanto // A. Hautamäki ed. Kognitiotiede. – Helsinki: Gaudeamus, 1988. 11-14.

Huteau M.

Style cognitif et personnalité: La dépendence – indépendence à l"égard du champ. – Lille: Presses Universitaires de Lille, 1987.

Jackendoff R.S.

Semantic interpretation in generative grammar. – Cambr. (Mass.); L.: MIT, 1972.

Jackendoff R.S.

Semantics and cognition. – Cambr. (Mass.): MIT, 1983.

Jakobson R.

Language in literature / Ed. by Krystyna Pomorska, Stephen Rudy. – Cambr. (Mass.); L.: The Balknap Press of Harvard UP, 1987.

Johnson-Laird Ph.N.

The computer and the mind: An introduction to cognitive science. – Cambr. (Mass.): Harvard UP, 1988.

Kegel G.

Zur Operationalisierung des Menschen: Die psycholinguistische Sicht der kognitiven Wissenschaften // G. Kegel ed. Sprechwissenschaft & Psycholinguistik: Beiträge aus Forschung und Praxis. – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1986. 9-38.

Lakoff G.

Fuzzy grammar and the performance / competence terminology game // CLS, 1973, v.9: 271-291.

Lakoff G.

Linguistic gestalts // CLS 1977, v. 13, 236-287.

Lakoff G.

Categories: An essay in cognitive linguistics // LiM ed. Linguistics in the morning calm: Selected papers from the SICOL-1981. – Seoul: Hanship, 1982. 139-193.

Lakoff G.

Women, fire, and dangerous things: What categories reveal about the mind. – Chicago; L.: U. of Chicago, 1987.

Lakoff G., Thompson H.

Introducing cognitive grammar // BLS 1975, v.1: 295-313.

Langacker R.W.

The form and meaning of the English auxiliary // Lg. 1978, v.54, N 4: 853-882.

Langacker R.W.

Space grammar, analysability, and the English passive // Lg. 1982, v.58, N 1: 22-80.

Langacker R.W.

Foundations of cognitive grammar: V.1: Theoretical prerequisites. – Stanford (California): Stanford UP, 1987.

Langacker R.W.

An overview of cognitive grammar // B. Rudzka-Ostyn ed. Topics in cognitive linguistics. – A.; Ph.: Benjamins, 1988. 3-48.

Le Ny J.-F.

Science cognitive et compréhension du langage. – P.: PUF, 1989.

Le Pan D.

The cognitive revolution in Western culture: V.1. The birth of expectation. – Houndmills; L.: Macmillan, 1989.

Lieb H.-H.

Sprache und Intentionalität: Der Zusammenbruch des Kognitivismus // R. Wimmer ed. Sprachtheorie: Der Sprachbegriff in Wissenschaft und Alltag. – Düsseldorf: Schwann, 1987. 11-76.

Lieberman P.

The biology and evolution of language. – Cambr. (Mass.); L.: Harvard UP, 1984.

Lycan W.G.

Introduction // W.G. Lycan ed. Mind and cognition: A reader. – O.: Blackwell, 1990. 3-13.

McCabe V.

The direct perception of universals: A theory of language acquisition // Synthese 1982, v.52, N 3: 495-513.

McKenna W.R.

Husserl"s «Introduction to phenomenology»: Interpretation and critique. – The Hague etc.: Nijhoff, 1982.

Meinong A.

Über Möglichkeit und Wahrscheinlichkeit: Beiträge zur Gegenstandstheorie und Erkenntnistheorie. – : A.Barth, 1915. Repr. // Meinong A. Gesamtausgabe /Hrsg. von Rudolf Haller, Rudolf Kindinger, R.M.Chisholm. Bd.6. Über Möglichkeit und Wahrscheinlichkeit. – Graz: Akademische Druck- u. Verlagsanstalt, 1972: xiii-xxii, 1-775.

Miller G.A.

Images and models, similes and metaphors // A. Ortony ed. Metaphor and thought. – Cambr.: Cambr. UP, 1979. 202-250.

Mohanty J.

Transcendental philosophy, time, history and interpretation theory: some thoughts on an anti-foundationalistic argument // G. Müller, T.M. Seebohm eds. Perspektiven transzendentaler Reflexion: Festschrift Gerhard Funke zum 75. Geburtstag. – Bonn: Bouvier, 1989. S.67-78.

Morin E.

La méthode: T.4. Les idées: Leur habitat, leur vie, leurs moeurs, leur organisation. – P.: Seuil, 1991.

Myers T., Brown K., McGonigle B.

Introduction: Representation and inference in reasoning and discourse // T. Myers, K.M.B. Brown eds. Reasoning and discourse processes. – L. etc.: Acad. Press, 1986. 1-11.

Newell A.

Unified theories of cognition. – Cambr. (Mass.); L.: Harvard UP, 1990.

Newell A., Rosenbloom P.S., Laird J.E.

Symbolic architectures for cognition // M.I. Posner ed. Foundations of cognitive science. – Cambr. (Mass.); L.: MIT, 1989. 93-131.

Osgood Ch.E.

Things and words // M.R. Key ed. The relationship of verbal and nonverbal communication. – The Hague etc.: Mouton, 1980. 229-258.

Osgood Ch.E., Richards M.M.

From Yang and Yin to AND or BUT // Lg. 1973, v.49, N 2: 380-412.

Paultre R.

Marcel Proust et la théorie du modèle. – P.: Nizet, 1986.

Pinker S.

Language learnability and language development. – Cambr. (Mass.); L.: Harvard UP, 1984.

Pinker S., Prince A.

Regular and irregular morphology and the psychological status of rules of grammar // L.A. Sutton ed. Proceedings of the seventeenth annual meeting of the BLS: General session and parasession on the grammar of event structure. – Berkeley (California): BLS, 1991. 230-251.

Putallaz F.-X.

Le sens de la réflexion chez Thomas d"Aquin. – P.: Vrin, 1991.

Pylyshyn Z.W.

Computation and cognition: Issues in the foundation of cognitive science // BBS 1980, v.3: 111-169.

Pylyshyn Z.W.

Computing in cognitive science // M.I. Posner ed. Foundations of cognitive science. – Cambr. (Mass.); L.: MIT, 1989. P.51-91.

Raeymaeker L. de

Introductio generalis ad philosophiam Thomisticam. – Louvain: Nova et vetera (E.Warny), 1931.

Richelle M.

Les cognitivismes: Progrès, régression ou suicide de la psychologie? // M. Siguan ed. Comportement, cognition, conscience: La psychologie à la recherche de son objet: Symposium de l"Association de psychologie scientifique de langue française. – P.: PUF, 1987. 181-199.

Ros A.

Begründung und Begriff: Wandlungen des Verständnisses begrifflicher Argumentation: Bd.2. Neuzeit. – Hamburg: Meiner, 1990.

Rubin J.

Learner strategies: Theoretical assumptions, research history and typology // A. Wenden, J. Rubin eds. Learner strategies in language learning. – Englewood Cliffs (N.J.) etc.: Prentice-Hall, 1987. 15-30.

Rumelhart D.E., McClelland J.L.

On learning the past tenses of English verbs // J.L. McClelland, D.E. Rumelhart eds. Parallel distributed processing: Explorations in the microstructure of cognition: Psychological and biological models. – Cambr. (Mass.); L.: MIT, 1986. V.2.

Schmidl W.

Homo discens: Studien zur Pädagogischen Anthropologie bei Thomas von Aquin. – Wien: Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 1987.

Searle J.R.

Minds, brains and science. Cambr. (Mass.): Harvard UP, 1984.

Shapiro Michael, Shapiro Marianne

Figuration in verbal art. – Princeton (N.J.): Princeton UP, 1988.

Simon H.A.

Models of thought: V.2. – N.H.; L.: Yale UP, 1989.

Simon H.A., Kaplan C.A.

Foundations of cognitive science // M.I. Posner ed. Foundations of cognitive science. – Cambr. (Mass.); L.: MIT, 1989. 1-47.

Smith M.B.

Event chains, grammatical relations, and the semantics of case in German // CLS 1985, v.21: 388-407.

Starosta S.

Lexical decomposition: Features or atomic predicates // LA 1982, v.9, N 4: 379-393.

Starosta S.

Patient centrality and English verb derivation // S. Hattori, K. Inoue eds. Proc. of the XIIIth International Congress of Linguists, August 29 – September 4, 1982, Tokyo. – Tokyo: Gakushuin U., 1983. 489-492.

Starosta S.

The case for lexicase: An outline of lexicase grammatical theory. – L.; N.Y.: Pinter, 1988.

Thomae H.

Das Individuum und seine Welt. – 2., völlig neu bearb. Aufl. – Göttingen etc.: Hogrefe, 1988.

Thompson H.S.

The cycle: A formal statement // CLS 1975, v.11: 589-603.

Thompson H.S.

Strategy and tactics: A model for language production // CLS 1977, v.13: 651-668.

Waber D.

The biological boundaries of cognitive styles: A neuropsychological analysis // T. Globerson, T. Zelniker eds. Cognitive style and cognitive development. – Norwood (N.J.): Ablex, 1989. 11-35.

Wallace S.

Figure and ground: The interrelationships of linguistic categories // P.J. Hopper ed. Tense – aspect: Between semantics and pragmatics: Containing the contributions to a Symposium on tense and aspect, held at UCLA, May 1979. – A.; Ph.: Benjamins, 1982. 201-223.

Whorf B.L.

Collected papers on metalinguistics. – Wash.: Foreign Service Institute, 1952.

Whorf B.L.

Language, thought and reality: Selected writings of Benjamin Lee Whorf. – Cambr. (Mass.): MIT, 1956.

Wilensky R.

Meaning and knowledge representation // W. Bahner, J.V.D. Schildt eds. Proceedings of the Fourteenth International Congress of Linguists: Berlin (GDR), August 10 – August 15, 1987. – B.: Akademie, 1990. 77-104.

Wilks Y.A.

Bad metaphors: Chomsky and artificial intelligence // S. Modgil, C. Modgil eds. Noam Chomsky: Consensus and controversy. – N.Y. etc.: Falmer, 1987. 197-206.

Wojcik R.H.

Where do instrumental NPs come from? // M. Shibatani ed. The grammar of causative constructions. – N.Y. etc.: Acad. Press, 1976. 165-180.

Wunderlich D., Kaufmann I.

Lokale Verben und Präpositionen – semantische und konzeptuelle Aspekte // S.W. Felix, S.R.G. Kanngiesser eds. Sprache und Wissen: Studien zur Kognitiven Linguistik. – Opladen: Westdeutscher Verlag, 1990. 223-252.

Настоящая работа выполнена в рамках исследовательского проекта «Язык и знания. Когнитивные исследования» (руководитель акад. Ю.С. Степанов), финансируемого Институтом языкознания РАН и Российским фондом фундаментальных исследований.

Когнитивная лингвистика — одна из новых когнитивных наук, объектом исследования которых является природа и сущность знания и познания, результаты восприятия действительности и познавательной деятельности человека, накопленных в виде ос-мысленной и приведенной в определенную систему информации.

Название новой дисциплины и ее ос-новного понятия — «когниция» — восходят к английскому cognition «познание».

В отличие от других когнитивных наук предметом изучения когнитивной лингвистики является все-таки не само знание (по-знание), а язык как общий механизм приобретения, использова-ния, хранения, передачи и выработки знаний.

Истоками когнитивной лингвистики можно считать концеп-ции фон Гумбольдта и Потебни (XIX век) и семантические теории, созданные в XX веке отечественными языковедами (Панфилов, Серебренников, Степанов, Караулов, и др.). От предшеству-ющего этапа изучения взаимоотношения языка и мышления новую лингвистическую дисциплину отличает процедурное использование информационно-поисковых метафор и об-разов, связанных с приобретением, использованием, хранением, пе-редачей и выработкой знаний. Когнитивная лингвистика — комп-лексная научная дисциплина, интегрирующая подходы и идеи нескольких наук: теории искусственного интеллекта (теории ими-тации человеческого интеллекта с помощью электронно-вычис-лительных машин), языкознания, психологии, психолингвисти-ки и неврологии.

Когнитивную лингвистику, в отличие от других дисциплин когнитивного цикла, интересуют только те когниции, которые присущи человеку: ментальные механизмы понимания и порож-дения речи, связанные с представлением языкового знания как особого механизма обработки (переработки) информации. В свя-зи с этим главной задачей когнитивной лингвистики является «системное описание и объяснение механизмов человеческого усвоения языка и принципы структурирования этих механизмов».

Для решения этой задачи необходимо уяснить содержание и очертить границы понятия когниции. На современном этапе развития когнитивизма это понятие значительно расширило свои рамки: под него подводятся знание, сознание, разум, мышление, представление, творчество, разработка стратегии речемышления, символизация, логический вывод, фантазирование и т.д. Когниция, будучи основным понятием когнитивной лингвистики, обеспечивает ей более широкие горизонты, чем те, которыми располагала традиционная теория взаимоотношения языка и мышления. Когниция Когниция имеет дело не только с истинными знаниями, но и мнениями, которые, как известно, могут быть и ошибочными. И знания, и мнения в когнитивной лингвистике рассматривают-ся с точки зрения представления их языковыми структурами.

Примечательным свойством когниции следует считать ее взаи-монаправленность. Отсюда спе-цифика языковой когниции: посредством языковых знаков фигу-ры мышления (языковые образы) не просто хранят или передают информацию; они ее анализируют и интерпретируют. Интерпре-тация речевого сообщения — это вид когниции, непосредствен-ным объектом которой является продукт речемыслительной дея-тельности. Следовательно, человек - активный субъект познания: рассматривающий, познающий и преобразующий.

Связь когнитивной психологии с лингвистикой вполне зако-номерна: психические процессы внешне недоступны, извлечь их из глубин человеческого сознания можно лишь через структуры их представляющие. Таковыми являются языковые образования. По-этому язык оказывается в центре внимания когнитологов: язык — главное средство формирования и выражения мысли. Следова-тельно, если язык рассматривать источником поверхностных струк-тур, репрезентирующих когнитивные (глубинное) структуры, то познавать последние целесообразнее всего через доступные нам языковые структуры.

В связи с этим необходимо попытаться понять, как устроены, по крайней мере, две формы кодирования информации — когни-тивная и языковая. В работах современных ученых все более убе-дительно проводится мысль о том, что это не одна и та же, а разные пропозициональные формы представления знаний, кото-рые, однако, органически взаимосвязаны: слова взаимоассоции-руются лишь при условии, что соответствующие им понятия входят в закодированные в памяти пропозиции - целостные мыслитель-ные субъектно-предикатные структуры, отражающие некоторые ситуации и конфигурации их элементов.

Взаимосоотносимость стереотипных ситуаций (фреймов) и пропозиций, убеждает Караулов, «в универсальности пропозициональной структу-ры как элемента всех ментальных процессов». А память человека представляет собой огромную сеть взаимопересекающихся пропо-зициональных деревьев. Каждый узел пропозициональной сети содер-жит концепт. С таким узлом связаны и вербализующие концепт языковые знаки, занимающие в лексиконе человека вполне оп-ределенные позиции. Поэтому через систему знаков естественного языка открывается доступ к внутреннему ментальному лексикону человека— важнейшему механизму когнитивной переработки ин-формации. Оператив-ная когнитивная структура получила название концепт, а языко-вую структуру, вербализующую концепт, представляет языковой знак в самом широком его понимании (слово, фразеологизм, пред-ложение).

Зарождается концепт как единица универсального кода, т.е. как индивидуальный чувственно-предметный образ, в основе которого лежит чувственный опыт. Он вполне конкретен. Так, у одного человека концепт книга представлен образом букваря, у другого — Библии, у третьего — любимым томиком А.С. Пушки-на. Со временем конкретный образ абстрагируется от реального предмета и превращается в собственно мыслительный, но он всегда индивидуален, так как восходит к личному опыту.

Образы, лежащие в основе кон-цепта, связаны с общественным сознанием, с этнокультурными пред-ставлениями и в конечном счете становятся или общеэтнически-ми, или групповыми, или личными.

Зарождение концепта происходит благодаря соотнесению предметных образов. Действительно, если образуются простейшие суждения типа мурашки бегают (по телу) , то было бы ошибочным думать, что элементы этого суждения (субъект и предикат), выраженные словами мурашки и бегать , представляют собой некие понятия. За этими словами просматри-ваются лишь сенсорно-перцептивные образы. В таком случае понятие - структурная единица мысли, суждение - структурная форма мысли.

В зависимости от характера содержания выстраивается следую-щий видовой ряд концептов: представление, схема, понятие, фрейм, сценарий и гештальт.

Фрейм - это мыслительный образ стереотипной ситуа-ции. Особую значимость здесь приобретает характер денотации: мыслительная связь данного когнитивного образования с денота-тивной ситуацией особого рода — стереотипной. Содержание фрейма образуется структурированной совокуп-ностью обязательных и факультативных признаков, так называе-мых «узлов» и «терминалов». Обязательные при-знаки фрейма объективируются его когнитивно-пропозициональ-ной структурой. Факуль-тативные признаки выполняют в структуре фрейма конкретизи-рующую функцию. Они представляют собой «слоты», которые в процессе познания объекта должны быть «заполнены характерными примерами или данными».

Фреймы служат теми когнитивными струк-турами, которые формируют стереотипы языкового сознания. Стереотипы языкового сознания в ассоциативно-вербальной сети хранятся в виде фреймов, структура которых обусловлена предсказуемыми векторами ассоциаций.

Разновидностями фреймовой структуры, вербализуемой зна-ками непрямого номинирования, являются сценарии, или скрип-ты, - стереотипные эпизоды, происходящие во времени и про-странстве.

Сцена-рий — это тот же фрейм, но отражающий денотативную ситуацию в движении, развитии, в последовательном разворачивании ее элементов во времени и пространстве.

Гештальт - образно-целостная структура, фокусирующая в себе все многообразие чувственных и рациональных элементов отражаемой денотативной ситуации. В ряде от-ношений элементы подчинены целостному гештальту.

Гештальт-психология обнаружила влияние целого на восприя-тие частей и факторы объединения частей в целое.

Отсюда выте-кают важнейшие для дискурсивного знакообразования законо-мерности:

1. Один и тот же элемент, будучи включенным в разные целост-ные структуры, воспринимается по-разному.

3. Наконец, третья форма преобладания целого над частями: со-хранение интегральной структуры при выпадении ее частей.

Фрейм-структура — мыслимый в цельности многокомпонент-ный концепт, отражающий клишированные ситуации в совокуп-ности соответствующих стандартных знаний, объемных представ-лений и всех устойчивых ассоциаций.

Концептосхема — контурно-обобщенное представление в се-мантике идиомы объекта фразеологической номинации, как пра-вило, идиомы метонимического характера: голова еловая "глупый, бестолковый-человек"; Когнитивным основанием фразеологического значения таких идиом служит контурное, схе-матичное представление, образный гипероним, с одной сто-роны, лишенный изобразительной четкости (некий глупыш), а с другой — не достигший понятийной определенности. Фраземогенный потенциал концептосхемы достаточно высок, что объясня-ется ее промежуточным статусом между представлением (мысли-тельной картинкой) и понятием.

Основной предпосылкой лингвокогнитивного исследования служат положения о том, что:

1) структуры сознания и структуры языка (внутренний лексикон человека в том числе) в речемысли-тельной деятельности пребывают в активном взаимодействии;

2) структура значения языкового знака есть структура представ-ления знаний;

3) каждым языковым знаком можно эксплициро-вать целые пласты знаний (о концептах отдельных предметов или явлений, о концептах событий, о концептах типичных ситуаций, о концептах-сценариях и т.д.).

Вместе с тем не следует абсолютизировать возможности ког-нитивной лингвистики: моделирование концептов ей непосиль-но. Это задача когнитивной психологии, которая, однако, без когнитивной лингвистики успешно развиваться уже не может. Когнитивная лингвистика определяет смысловой эпицентр кон-цепта, обнаруживает концептуальные признаки, выделяет раз-личные содержательные слои концепта, выявляет его смысловое поле, которое в известном смысле соотносимо с языковыми по-лями (семантическими, синтаксическими). В итоге лингвокогнитивные исследования направлены на моделирование концептосферы того или иного языка, определение особенностей ментали-тета народа.

Менталитет - это своеобразный способ восприятия и понимания мира, который обусловливается совокупностью когнитивных стереотипов сознания (общенационального, группового, этнического и т.д.).

Концептосфера - сфера знаний; концептосфера языка — сфера вербализованных знаний, обусловливающая во многом менталитет личности, группы, народа, т.е. характер, поведение, строй мыслей.

Итак, когнитивная лингвистика сосредоточивается на реше-нии двух основных проблем: а) как язык — основное средство общения — использует общие когнитивные механизмы в процес-се коммуникации и б) как через язык познаются сами когнитив-ные механизмы.

Когнитивная лингвистика — весьма перспективная дисцип-лина. Ведь язык, по словам У. Чейфа, до сих пор лучшее окно в знание, универсальное эвристическое средство объяснения всего сущего; он наблюдаем, поддается анализу, открывает доступ к осмыслению самого знания и познания — способа приобрете-ния, использования, хранения, передачи и переработки инфор-мации.

(Ученые, работаюшие(вшие) в этой области - Попова, Стернин, Лакофф)

Задачи:

Рассмотреть основные этапы становления когнитивной лингвистики как науки

Определить роль языка в познании мира

Когнитивная лингвистика прочно заняла свое место в парадигме концепций современного мирового языкознания. Именно ее возникновение и бурное развитие на современном этапе являются характерной чертой языкознания рубежа веков.

В когнитивной лингвистике мы видим новый этап изучения сложных отношений языка и мышления, проблемы, в значительной степени характерной именно для отечественного теоретического языкознания.

Начало такому изучению положили нейрофизиологи, врачи, психологи (П. Брока, К. Вернике, И. М. Сеченов, В. М. Бехтерев, И. П. Павлов и др.). На базе нейрофизиологии возникла нейролингвистика (Л. С. Выготский, А. Р. Лурия). Стало ясным, что языковая деятельность протекает в мозге человека, что разные виды языковой деятельности (освоение языка, слушание, говорение, чтение, письмо и др.) связаны с разными отделами головного мозга.

Следующим этапом развития проблемы соотношения языка и мышления стала психолингвистика, в рамках которой изучались процессы порождения и восприятия речи, процессы изучения языка как системы знаков, хранящейся в сознании человека, соотношение системы языка и ее

использования, функционирования (американские психолингвисты Ч. Осгуд, Т. Себеок, Дж. Гринберг, Дж. Кэррол и др., российские лингвисты А. А. Леонтьев, И. Н. Горелов, А. А. Залевская, Ю. Н. Караулов и др.).

Когнитивная лингвистика складывается в последние два десятилетия XX века, но ее предмет- особенности усвоения и обработки информации, способы ментальной репрезентации знаний с помощью языка- был намечен

уже в первых теоретических трудах по языкознанию в XIX веке. Так, рассматривая теорию В. Гумбольдта о народном духе, А. А. Потебня признает вопрос о происхождении языка вопросом о явлениях душевной жизни, предшествующей языку, о законах его образования и развития, о влиянии его на последующую душевную деятельность, то есть вопросом чисто психологическим. А. А. Потебня понимает, что в душевной деятельности есть понятия сильнейшие, выдвигаемые вперед, и понятия, остающиеся вдали. Именно сильнейшие представления участвуют в образовании новых мыслей (закон апперцепции Гербарта). А. А. Потебня хорошо видит роль ассоциации и слияния ассоциаций в образовании рядов

представлений. Разнородные представления, воспринятые одновременно, не теряя своей цельности, могут слагаться в одно целое. При слиянии два различных представления воспринимаются как одно. Иначе говоря, А. А. Потебня прекрасно понимал роль языка в процессах познания нового, в процессах становления и развития человеческих знаний о мире на основе

психологических процессов апперцепции и ассоциации, на основе разных по силе представлений человека о явлениях, имеющих названия в языке. Еще более очевиден предмет когнитивной лингвистики в следующем высказывании И. А. Бодуэна де Куртенэ: «...Из языкового мышления можно выявить целое своеобразное языковое знание всех областей бытия и небытия, всех проявлений мира, как материального, так и индивидуально-психологического и социального (общественного)».

Размышления об участии языка в познании мира можно найти в трудах мыслителей разных времен и народов от античности до наших дней. Их подробные обзоры сделаны Л. Г. Зубковой и Н. А. Кобринной.

Однако фронтальная разработка лингвокогнитивных проблем начинается лишь в последние десятилетия XX века, и основные публикации по когнитивной лингвистике приходятся на этот период. Современная когнитивная лингвистика принадлежит к числу ряда наук, исследующих своими специфическими методами один общий предмет - когницию. В связи с этим сейчас можно говорить о существовании когнитивной науки, которая, по определению Е. С. Кубряковой, междисциплинарна и представляет собой зонтичный термин для целого ряда наук- когнитивной психологии, когнитивной лингвистики, философской теории когниции, логического анализа языка, теории искусственного интеллекта, нейрофизиологии; «уже сложились такие дисциплины, как когнитивная антропология, когнитивная социология и даже когнитивное литературоведение, т. е. почти в каждой гуманитарной науке выделилась специальная область, связанная с применением когнитивного подхода и когнитивного анализа к соответствующим объектам данной науки». Когниция как процесс познания, отражения сознанием человека окружающей действительности и преобразования этой информации в сознании, в настоящее время в современной науке понимается расширительно- «означавший ранее просто "познавательный" или "относящийся к познанию", термин когнитивный все более приобретает значение "внутренний", "ментальный", "интериоризованный"».

В задачи когнитивной науки «входит и описание/изучение систем представления знаний и процессов обработки и переработки информации, и одновременно - исследование общих принципов организации когнитивных

способностей человека в единый ментальный механизм, и установление их взаимосвязи и взаимодействия».

Таким образом, когнитивная лингвистика- одно из направлений междисциплинарной когнитивной науки. Формально в лингвистической историографии возникновение когнитивной лингвистики относят к 1989 г., когда в Дуйсбурге (ФРГ) на научной конференции было объявлено о создании ассоциации когнитивной лингвистики, и когнитивная лингвистика, таким образом, стала отдельным лингвистическим направлением.

Можно вычленить следующие этапы формирования когнитивной лингвистики. В США, где это направление зародилось, его чаще называют «когнитивная грамматика», что объясняется расширительным пониманием термина «грамматика» в англоязычной лингвистике, тогда как в России нередко используется термин «когнитивная семантика», указывающий на один из источников данного исследовательского начинания.

Термин «когнитивная грамматика» был впервые введен в 1975 г. В статье Дж. Лакоффа и Г.Томпсона «Представляем когнитивную грамматику». В 1987 г. были опубликованы первый том «Оснований когнитивной грамматики» Р. Лангакера (второй - в 1991), а также этапные для данного направления книги «Женщины, огонь и опасные предметы» Дж. Лакоффа и «Тело в мышлении» (англ. TheBodyintheMind) M. Джонсона.

Этапными в развития когнитивной грамматики были в 80-х гг. XX в. статьи Л. Талми, Ч. Филлмора и У. Чейфа. До начала 90-х гг. XX в. зарубежная когнитивная лингвистика представляла собой совокупность индивидуальных исследовательских программ, слабо связанных или вовсе не связанных между собой. Это исследовательские программы Дж. Лакоффа, Р.Лэнакера (Лангакера), Т.ван Дейка (Нидерланды), Дж.Хэймана (Канада) и др.

В середине 90-х гг. в Европе уже вышли первые учебники по когнитивной лингвистике: Ф. Унгерер и Х.-Й. Шмидт. «Введение в когнитивную лингвистику» (1996) и Б. Хайне «Когнитивные основания грамматики» (1997). На русском языке впервые когнитивная грамматика была представлена отечественному читателю в обзоре В. И. Герасимова (1985). Отечественная когнитивная лингвистика начала развиваться с 80-х гг. прошлого столетия. В ее формировании важную роль сыграли следующие публикации работ по моделированию понимания естественного языка: русские переводы книг Т. Винограда «Программа, понимающая естественный язык» (1976, оригинал 1972) и Р. Шенка с коллегами «Обработка концептуальной информации» (1980, оригинал 1975), а также ХП-й том «Нового в зарубежной лингвистике», специально посвященный данной тематике.

В 1988 г. в СССР появился XXIII том в серии «Новое в зарубежной лингвистике», посвященный когнитивным аспектам языка, а в 1 995 был издан сборник переводов «Язык и интеллект». Весомый вклад в развитие отечественной когнитивистики внесли работы таких ученых, как Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, В.Н. Телия и др. Они постоянно подчеркивали в своих работах значение «человеческого фактора» в языке, а также тесную связь лингвистики с философией и психологией. Но до сих пор на всем постсоветском пространстве значимость термина «когнитивный» колеблется от приписывания всей современной научной парадигме названия «когнитивная» до объявления термина «когнитивный» «размытым и почти пустым».

Особую роль для развития когнитивной лингвистики сыграла работа Ю.С. Степанова «Константы: словарь русской культуры», вышедшая в 1997 г. Это первый опыт систематизации ценностей русской культуры, которые заложены в концептах., константах культуры. Здесь описаны такие константы, как «Правда», «Закон», «Любовь», «Слово», «Душа», «Грех», «Наука», «Интеллигенция», «Огонь», «Вода», «Хлеб», «Письменность», «Число», «Время», «Родная земля», «Дом», «Язык» и др. Обобщающим трудом в отечественной когнитивной лингвистике стал вышедший под редакцией Е.С.Кубряковой «Краткий словарь когнитивных терминов» (1996 г.), в котором собраны и систематизированы ключевые понятия общей когнитологии и когнитивной лингвистики.

Важнейшим объектом когнитивной науки является язык, но теперь к нему ученые подходят с иных позиций. Без обращения к языку нельзя надеяться понять суть таких когнитивных способностей человека, как восприятие, усвоение и обработка языковой информации, планирование, решение проблем, рассуждение, научение, а также приобретение, представление и использование знаний. Когнитивная лингвистика, по мнению Е.С.Кубряковой, исследует не только язык, но и когницию (познание, мышление, познавание) на базисном уровне категоризации «... в качестве категорий выступают не фундаментальные и самые «высокие» в иерархии объединения, но объединения, в которых сконцентрированы максимально релевантные для обыденного сознания свойства».

На данном этапе развития перед когнитивной лингвистикой ставятся три главные проблемы: о природе языкового знания, о его усвоении и о том, как его используют. Поэтому исследования ведутся в основном по следующим направлениям:

а) виды и типы знаний, представленных в этих знаках (гносеология = теория познания), и механизм извлечения из знаков знаний, т.е. правила интерпретации (когнитивная семантика и прагматика);

б) условия возникновения и развития знаков и законы, регулирующие их функционирование;

в) соотношение языковых знаков и культурных реалий, в них отраженных.

В качестве центральной проблемы в когнитивной лингвистике все чаще выступает круг вопросов, связанных с установлением зависимостей и соотношений в когнитивной цепочке «разум (сознание) - язык - репрезентация - концептуализация - категоризация - восприятие».

Решение данных проблем углубят наши представления о скрытых механизмах языковой коммуникации. Что можно сделать, чтобы мы лучше понимали друг друга? В какой степени язык точно и полно выражает наши мысли и чувства? Ответить на данные вопросы как раз, и поможет когнитивная лингвистика. Следовательно, сегодняшний подход к изучению языка настолько сложен и серьёзен, что может квалифицироваться в качестве междисциплинарной когнитивной науки, объединяющей усилия лингвистов, философов, психологов, нейрофизиологов, культурологов, специалистов в области искусственного интеллекта и др.

Проблемные вопросы: С чего начиналось формирование когнитивной лингвистики как науки? Какое место занимает язык в когнитивной науке? Какие основные проблемы ставятся перед когнитивной лингвистикой на каждом этапе развития?

- - - - -

Скачать:

Предварительный просмотр:

Проектная работа

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Выполнил:

Лимаренко Алена Александровна

Научный руководитель:

Куровская Юлия Геннадьевна

кандидат филологических наук, доцент

ВВЕДЕНИЕ

В рамках современной антропоцентрической парадигмы назрела необходимость посмотреть на язык с точки зрения его участия в познавательной деятельности человека. Язык - это не только средство передачи мысли, а также знания о мире, о социальном контексте, знания о принципах речевого общения, об адресате, фоновые знания и т.д.

Вышедшие в последние годы монографии, коллективные труды и отдельные статьи А.П. Бабушкина, Н.Н. Болдырева, Г.А. Волохина Е.С. Кубряковой, З.д. Поповой, Ю.С. Степанова, И.А. Стернина, В.Н. Телия и других исследователей содержат важные положения по вопросам о том, как хранятся наши знания о мире, как они структурированы в языке в процессе коммуникации. Исследованием этого занимается когнитивная лингвистика . Когнитивная лингвистика является одним из самых современных направлений лингвистики.
Важнейшим объектом исследования в когнитивной лингвистике является концепт. Концепты - ментальные сущности, которые имеют имя в языке и отражают культурно-национальное представление человека о мире. Концепты - это «как бы сгустки культурной среды в сознании человека». Но, с другой стороны, концепт - это то, посредством чего человек - рядовой, обычный человек, не «творец культурных ценностей» - сам входит в культуру, а в некоторых случаях и влияет на нее.

Целью данного проекта является систематизировать знания о теоретических основах когнитивной лингвистики.

Поставленная цель выдвигает следующие задачи:

1. Систематизировать знания о когнитивной лингвистике как науке;
2. проследить историю возникновения когнитивной лингвистики;
3. ввести аспекты и ключевые термины когнитивной лингвистики;
4. рассмотреть понятие «концепт» как базовый термин когнитивной лингвистики.

Объектом исследования является когнитивная лингвистика.

§ 1. КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА КАК НАУКА

Когнитивная лингвистика возникла на базе когнитивизма в рамках современной антропоцентрической парадигмы, существенно расширяющей горизонты лингвистических исследований.

Когнитивизм - это направление в науке, объектом изучения которого является человеческий разум, мышление и те ментальные процессы и состояния, которые с ними связаны. Это наука о знании и познании, о восприятии мира в процессе деятельности людей. Процессы, связанные со знанием и информацией, называются когнитивными, или когниция. Их синонимами также являются слова «интеллектуальный», «ментальный», «рассудочный».

Термином «когнитивизм» сегодня так же называют:

Программу исследований человеческого «мыслительного механизма»;

Изучение процессов переработки информации, приходящей к человеку по разным каналам;

Построение ментальных моделей мира;

Устройство систем, обеспечивающих разного рода когнитивные акты;

Понимание и формирование человеком и компьютерной программой мыслей, изложенных на естественном языке; создание модели компьютерной программы, способной понимать и продуцировать текст;

Широкий спектр психических процессов, обслуживающих мыслительные акты.

Когниция - основное понятие когнитивной лингвистики, оно охватывает знание и мышление в их языковом воплощении, а потому когниция, когнитивизм оказались тесно связанны с лингвистикой. Сейчас уже стало аксиомой, что во всём комплексе наук о человеке сталкиваются, в первую очередь, отношения между языком и другими видами человеческой деятельности. Язык даже в большей степени, чем культура и общество, даёт когнитивистам ключ к пониманию человеческого поведения.

Именно язык обеспечивает наиболее естественный доступ к сознанию и мыслительным процессам, причем вовсе не потому, что многие результаты мыслительной дёятельности оказываются вербализованными, а потому что «мы знаем о структурах сознания только благодаря языку, который позволяет сообщить об этих структурах и описать их на любом естественном языке».

Когнитивная лингвистика сформировалась в преодолении структурного языкознания, но она не противоречит структурному подходу, более того, она его предполагает и в некоторой степени использует. Структурные подходы к языку, базирующиеся на имманентном представлении языка, в разных странах различались между собой в основном своей привязанностью к определенным национальным научным традициям и большей или меньшей степенью редукционизма.

Инструментом оперирования в когнитивной лингвистике становятся оперативные единицы памяти - фреймы (стереотипные ситуации, сценарии), концепты (совокупность всех смыслов, схваченных словом), гештальты (целостные допонятийные образы фрагментов мира) и т.д. Следовательно, когнитивная лингвистика нацелена на моделирование картины мира, на моделирование устройства языкового сознания.

Формирование определенных представлений о мире является результатом взаимодействия трех уровней психического отражения - уровня чувственного восприятия, уровня формирования представлений (элементарные обобщения и абстракции), уровня речемыслительных процессов. Вся эта суммарная информация составляет суть системы концептов.

С когнитивной лингвистикой связаны новые акценты в понимании языка, открывающие широкие перспективы его видения во всех разнообразных и многообразных связях с человеком, его интеллектом, со всеми познавательными процессами. Когнитивная лингвистика выходит за рамки собственно лингвистики. В сферу ее интересов входят логика, психология, социология, философия, а это создает чрезвычайную привлекательность работы в этой области.

Когнитивная лингвистика - это «лингвистическое направление, в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм, как когнитивный инструмент - система знаков, играющих роль в репрезентации (кодировании) и трансформировании информации». Следовательно, центральная проблема когнитивной лингвистики - построение модели языковой коммуникации как основы обмена знаниями.

Если говорить о становлении когнитивной лингвистики как самостоятельной научной дисциплины, то нужно формировать ее категориально-понятийный аппарат, потому что выработка метаязыка описания - первоочередная и важная задача науки. При этом нужно отметить, что терминологическая система когнитивной лингвистики характеризуется не столько новыми терминами, сколько уточненными и унифицированными терминами уже имеющимися в лингвистике или заимствованными из других наук.

Ключевые термины когнитивной лингвистики: разум, знания, концептуализация, концептуальная система, когниция, языковое видение мира, когнитивная база, ментальные репрезентации, когнитивная модель, категоризация, вербализация, ментальность, константы культуры, концепт, картина мира, концептосфера, национальное культурное пространство и прочие. Все эти понятия связаны с когнитивной деятельностью человека, т.е. деятельностью, в результате которой человек приходит к определенному решению или знанию. Когнитивная деятельность относится к процессам, которые сопровождают обработку информации, и заключается в создании особых структур сознания. Тогда языковая (речевая) деятельность - один из видов когнитивной деятельности.

Рассмотрим некоторые важные для когнитивной лингвистики понятия.

Разум - это способность человека к причинному познанию, а также к познанию ценностей, универсальной связи вещей и явлений, способность к целенаправленной деятельности внутри этой связи. Это механизм порождения знаний и целенаправленной реализации их во взаимодействии данного организма со средой. При этом под средой понимается вся совокупность физических, социальных и духовных факторов, с которыми приходится иметь дело организму в процессе жизнедеятельности.

Знание - обладание опытом и пониманием, которое является правильным и в субъективном и в объективном отношениях и на основании которых можно строить суждения и выводы, обеспечивающие целенаправленное поведение. Знания - динамическое функциональное образование - продукт переработки вербального и невербального опыта, формирующих «образ мира.
Концептуализация интерпретируется в современной лингвистике как «некоторый «сквозной» для разных форм познания процесс структурации знаний и возникновения разных структур представления знаний из неких минимальных концептуальных единиц».

Под концептуальной системой мы понимаем тот ментальный уровень или ту ментальную (психическую) организацию, где сосредоточена совокупность всех концептов, данных уму человека, их упорядоченное объединение. Тогда концептуальная система это система мнений и знаний о мире, отражающая опыт человека.

Категоризация - это когнитивное расчленение реальности, сущность которой заключается в делении всего онтологического пространства на различные категориальные области. Это структурирование мира, акт отнесения слова/объекта к той или иной группе, способ установления иерархических отношений типа «класс - член класса».

Ментальность - совокупность мыслительных процессов, включающих построение особой картины мира.

Понятие когниции сегодня включает в себя не только составляющие человеческого духа (знание, сознание, разум, мышление, представление, творчество, разработка планов, размышление, логический вывод, решение проблем, соотнесение, фантазирование, мечты), но и такие процессы, как восприятие, мысленные образы, воспоминание, внимание и узнавание.

Когнитивная база - это определенным образом структурированная совокупность обязательных знаний того или иного лингвокультурного общества, которыми обладают все говорящие на данном языке. Когнитивная база формируется когнитивными структурами, которые в свою очередь формируют нашу компетенцию и лежат в ее основе. Информация, кодируемая и хранимая в виде когнитивной структуры, включает в себя не только сведения о мире, но и знание языка, и знание о языке.

Национальное культурное пространство - информационно-эмоциональное поле, виртуальное и в то же время реальное пространство, в котором человек существует и функционирует и которое становится осознаваемым при столкновении с явлениями иной культуры. Сюда входят все явные и потенциальные представления (как общенациональные, так и индивидуально-личностные) о феноменах культуры у членов данного культурно-национального сообщества.

Константы культуры - это такие концепты, которые появляются в глубокой древности и прослеживаются через взгляды мыслителей, писателей и рядовых носителей языка вплоть до наших дней.

Познание, с точки зрения когнитивной лингвистики, - это процесс порождения и трансформации концептов (смыслов), поэтому важнейшим объектом исследования в когнитивной лингвистике является концепт. Концепты, выступая как компоненты нашего сознания и наших знаний о мире, являются предметом изучения философии, психологии, когнитивной лингвистики, лингвокультурологии и других гуманитарных наук.

Концептосфера - совокупность концептов, из которых, как из мозаичного полотна, складывается мироггонимание носителя языка.

Богатство языка определяется не только богатством словарного запаса и грамматическими возможностями, но и богатством концептуального мира, концептосферой, в которой формируется национальная языковая личность.

В структуре концептосферы есть ядро (когнитивно-пропозициональная структура важного концепта), приядерная зона (иные лексические репрезентации важного концепта, его синонимы и т.д.) и периферия (ассоциативно-образные репрезентации). Ядро и приядерная зона преимущественно репрезентируют универсальные и общенациональные знания, а периферия - индивидуальные.

Концепты сводят разнообразие наблюдаемых и воображаемых явлений к чему-то единому, подводя их под одну рубрику ; они позволяют хранить знания о мире и оказываются строительными элементами концептуальной системы, способствуя обработке субъективного опыта путем подведения информации под определенные, выработанные обществом, категории и классы.

Есть различные типы структур представления знаний: представление, схема, картина, фрейм, сценарий (скрипт), гештальт . Теоретически сходные выражения могут репрезентировать в речи разные признаки концепта: мне радостно (фрейм), я радуюсь (сценарий), радовать (схема), запрыгать от радости (картина).

Анализ концептов, осуществляемый с помощью научного аппарата лингвистики, и исследование концептуального устройства естественного языка позволяет получить достоверную информацию об универсальных и идиоэтнических чертах мировидения любого народа, то есть сведения о таком уникальном феномене, который принято называть духом народа.

§ 2. СТАНОВЛЕНИЕ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Когнитивная лингвистика возникла в результате взаимодействия нескольких источников:

1) когнитивной науки (англ. cognitive sсiеnсе), называемой также когнитологией , или когитологией. Предметом ее изучения является устройство и функционирование человеческих знаний, а сформировалась она в результате развития инженерной дисциплины, известной как искусственный интеллект.

Аналогии человеческого мозга и компьютера видятся в способности человека и машины вести обработку информации пошаговым способом.
Когнитивная наука заимствует из теории информаций понятия информации и структур знания, обработки информации и ее сохранения в памяти, извлечения из нее нужных данных, репрезентации информации в сознании человека и языковых формах. Она пытается ответить на вопрос о том, как в принципе организовано сознание человека, как человек познает мир, какие сведения о мире становятся знанием, как создаются ментальные пространства.
Сам термин когнитивная наука с середины 70-х гг. стал употребляться для обозначения области, в рамках которой исследуются процессы усвоения, накопления и использования информации человеком. С точки зрения когнитивной психологии важнейшей способностью человеческого мозга является умение классификации и категоризации предметов и явлений жизни. Продукты категоризации - категории - составляют часть нашего когнитивного аппарата и могут пониматься как ментальные концепты, хранящиеся в долговременной памяти.
Когнитология является не просто междисциплинарной, а синтетической наукой, объединяющей при изучении когнитивных процессов человека математику, философию, лингвистику, психологию, теорию информации и др .

2. Источником когнитивной лингвистики стала также когнитивная психология, которая имела за собой опыт психолингвистики, хотя и была значительно шире последней по своим целям, а также по интеграции с другими науками.

Известно, что лингвистика на протяжении своего развития трижды, сталкиваясь с психологией, обогащалась ею: в 80-е гг. ХIХ в. (младограмматизм), в середине ХХ в. (возникновение психолингвистики) и, наконец, в 80-е гг. ХХ в. (появление когнитивной лингвистики).
Когнитивная лингвистика заимствует из когнитивной психологии понятие концептуальных и когнитивных моделей. Дело в том, что функционирование языка действительно опирается на психологические механизмы, ибо язык является важнейшим звеном в накоплении и сохранении категорированного опыта взаимодействия человека с миром, или знания. А так как основу всякого опыта составляет восприятие и память, то изучение познания и языка невозможно без учета особенностей перцептивных процессов, которые исследуются в рамках психологии.

Дополнительной сложностью во взаимодействии лингвистики и психологии явилась распространенная точка зрения, согласно которой любое исследование, обращающееся к ментальным категориям, относится к сфере психологии, а взаимодействие с другими науками здесь не требуется. Поэтому среди когнитивных лингвистов людей с психологическим или хотя бы психолингвистическим прошлым мало (исключение составляют Э. Рош и Д . Слобин). При этом некоторые психологические идеи (например, идеи гештальтпсихологии) сильно повлияли на когнитивную лингвистику, хотя адаптированы они были именно лингвистами (прежде всего Дж. Лакоффом). З. Еще одним источником когнитивной лингвистики является лингвистическая семантика. Когнитивную лингвистику некоторые исследователи определяют как «сверхглубинную семантику» и рассматривают ее как естественное развитие семантических идей. Они видят за категориями языковой семантики более общие понятийные категории, которые можно представить как результат освоения мира человеческим познанием.
Естественная сосредоточенность когнитивной лингвистики на семантической проблематике и методологическая близость ее к лингвистической семантике объясняет стремление ряда авторов, особенно в России, говорить именно о когнитивной семантике, а не о когнитивной лингвистике или грамматике. Именно из семантики пришли в когнитивную лингвистику наиболее яркие ее представители - Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, Ю.С. Степанов, Е.С. Кубрякова, В.Н. Телия и др.

Кроме трех названных источников, в формировании когнитивной лингвистики свою роль сыграли также:

Данные лингвистической типологии и этнолингвистики , позволявшие лучше понимать, что в структуре языка универсально;

Нейролингвистика , изучающая язык как основу познания ментальной деятельности человеческого мозга в целом;

Психолингвистика , которую объединяют с когнитивной лингвистикой общие проблемы, связанные с общечеловеческими механизмами овладения и пользования языком, с используемыми при этом универсальными стратегиями и опорными элементами. Та и другая область знаний подразумевает рассмотрение проблем языкового сознания и языковой личности, картины мира, взаимодействия процессов на разных уровнях осознаваемости.
культурология , позволившая установить роль культуры в возникновении и функционировании концептов;

Сыграли свою роль накопленные в сравнительно-историческом языкознании сведения о развитии значения слов.

В основе когнитивной лингвистики лежит положение о том, что поведение и деятельность человека определяются в значительной степени его знаниями, а его языковое поведение - языковыми знаниями.

Можно вычленить следующие этапы формирования когнитивной лингвистики.
В США, где это направление зародилось, его чаще называют «когнитивная грамматика», что объясняется расширительным пониманием термина «грамматиках в англоязычной лингвистике, тогда как в России нередко используется термин «когнитивная семантика», указывающий на один из источников данного исследовательского начинания.

Термин «когнитивная грамматика» был впервые введен в 1975 г. в статье Дж. Лакоффа и Г.Томпсона «Представляем когнитивную грамматику». В 1987 г. были опубликованы первый том «Оснований когнитивной грамматики» Р. Лангакера (второй - в 1991), а также этапные для данного направления книги «Женщины, огонь и опасные предметы» Дж. Лакоффа и «Тело в мышлении» М. Джонсона.

До начала 90-х гг. ХХ в. зарубежная когнитивная лингвистика представляла собой совокупность индивидуальных исследовательских программ, слабо связанных или вовсе не связанных между собой. Это исследовательские программы Дж. Лакоффа, Р. Лэнакера (Лангакера), Т. Ван Дейка (Нидерланды), Дж. Хэймана (Канада) и др.

В середине 90-х гг. в Европе уже вышли первые учебники по когнитивной лингвистике: Ф. Унгерер и Х.-И. Шмидт «Введение в когнитивную лингвистику» (1996) и Б. Хайне «Когнитивные основания грамматики» (1997).
На русском языке впервые когнитивная грамматика была представлена отечественному читателю в обзоре В. И. Герасимова (1985). Отечественная когнитивная лингвистика начала развиваться с 80-х гг. прошлого столетия. В ее формировании важную роль сыграли следующие публикации работ по моделированию понимания естественного языка: русские переводы книг Т . Винограда «Программа, понимающая естественный язык» (1976, оригинал 1972) и Р. Шенка с коллегами «Обработка концептуальной информации» (1980, оригинал 1975), а также ХII том «Нового в зарубежной лингвистике», специально посвященный данной тематике.

В 1988 г. в СССР появился ХХIII том в серии «Новое в зарубежной лингвистике», посвященный когнитивным аспектам языка в 1995 был издан сборник переводов «Язык и интеллект .

Весомый вклад в развитие отечественной когнитивистики внесли работы таких ученых, как Н.Д. Арутюнова, Е.С. Кубрякова, Ю.С. Стейанов, И.А. Стернин, В.Н. Телия и др. Они постоянно подчеркивали в своих работах значение «человеческого фактора» В языке, а также тесную связь лингвистики с философией и психологией.

Особую роль для развития когнитивной лингвистики сыграла работа Ю.С. Степанова «Константы: словарь русской культуры», вышедшая в 1997 г. Это первый опыт систематизации ценностей русской культуры, которые заложены в концептах, константах культуры.
Обобщающим трудом в отечественной когнитивной лингвистике стал вышедший под редакцией Е.С. Кубряковой «Краткий словарь когнитивных терминов» (1996 г.), в котором собраны и систематизированы ключевые понятия общей когнитологии и когнитивной лингвистики.
Важнейшим объектом когнитивной науки является язык, но теперь к нему ученые подходят с иных позиций. Без обращения к языку нельзя надеяться понять суть таких когнитивных способностей человека, как восприятие, усвоение и обработка языковой информации, планирование, решение проблем, рассуждение, научение, а также приобретение, представление и использование знаний. Когнитивная лингвистика, по мнению Е.С. Кубряковой, исследует не только язык, но и когницию (познание, мышление, познавание).

На данном этапе развития перед когнитивной лингвистикой ставятся три главные проблемы : о природе языкового знания, о его усвоении и о том, как его используют. Поэтому исследования ведутся в основном по следующим направлениям:
а) виды и типы знаний, представленных в этих знаках (гносеология = теория познания), и механизм извлечения из знаков знаний, т.е. правила интерпретации (когнитивная семантика и прагматика);
б) условия возникновения и развития знаков и законы, регулирующие их функционирование;
в) соотношение языковых знаков и культурных реалий, в них отраженньих.
В качестве центральной проблемы в когнитивной лингвистике все чаще выступает круг вопросов, связанных с установлением зависимостей и соотношений в когнитивной цепочке «разум (сознание) - язык - репрезентация - концептуализация - категоризация - восприятие».
Решение данных проблем углубят наши представления о скрытых механизмах языковой коммуникации. Что можно сделать, чтобы мы лучше понимали друг друга? В какой степени язык точно и полно выражает наши мысли и чувства? Ответить на данные вопросы как раз и поможет когнитивная лингвистика.

Следовательно, сегодняшний подход к изучению языка настолько сложен и серьёзен, что может квалифицироваться в качестве междисциплинарной когнитивной науки, объединяющей усилия лингвистов, философов, психологов, нейрофизиологов, культурологов, специалистов в области искусственного интеллекта и др.

§3. КОНЦЕПТ КАК БАЗОВОЕ ПОНЯТИЕ КОГНИТИВНОЙ ЛИНГВИСТИКИ

Изучению природы концепта в когнитивной лингвистике уделяется первостепенное значение. Всю познавательную деятельность человека (когницию) можно рассматривать, как развивающую умение ориентироваться в мире, а эта деятельность сопряжена с необходимостью отождествлять и различать объекты: концепты возникают для обеспечения операций этого рода.

К концу ХХ в. лингвисты поняли, что носитель языка - это носитель определенных концептуальных систем. Концепты – суть, ментальные сущности. Экспликация процесса концептуализации и содержания концепта доступна только лингвисту, который сам является носителем данного языка. Таким образом, на рубеже тысячелетий на первый план выходит ментальность, ибо концепты - ментальные сущности.

Для выявления концепта необходимы и выделимость некоторых признаков, и предметные действия с объектами, и их конечные цели, и оценка таких действий, но, зная роль всех этих факторов, когнитологи, тем не менее, еще не могут ответить на вопрос о том, как возникают концепты, кроме как указан на процесс образования смыслов в самом общем виде.

Термин концепт в лингвистике и старый и новый одновременно. В 1928 г. С.А. Аскольдов опубликовал статью «Концепт и Слово», но до середины прошлого века понятие «концепт» не воспринимался как термин в научной литературе.

С.А. Аскольдов в своей статье подчеркивал, что вопрос о природе концептов , или общих понятий . Он, указывая на заместительную функцию концепта, определяет его следующим образом: концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода.

Лишь в 80-е гг. ХХ в. в связи с переводами англоязычных авторов на русский язык снова возникает понятие концепта. Концепт - термин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека. Концепт - оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человёческой психике.

Понятие концепта отвечает представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание результатов всей человеческой деятельности и процессов познания мира в неких «квантов» знания.

Сейчас в лингвистической науке можно обозначить три основных подхода к пониманию концепта, базирующихся на общем положении: концепт - то, что называет содержание понятия, синоним смысла.

Первый подход (представитель - Ю.С. Степанов) при рассмотрении концепта большее внимание уделяет культурологическому аспекту, когда вся культура понимается как совокупность концептов и отношений между ними. Следовательно, концепт - это основная ячейка культуры в ментальном мире человека. Он представляет концепты как часть европейской культуры «в момент их ответвления от европейского культурного фонда и фона». Они занимают ядерное положение в коллективном языковом сознании, а потому их исследование становится чрезвычайно актуальной проблемой. В.Н. Телия также считает, что «концепт - это то, что мы знаем об объекте во всей его экстенсии». При таком понимании термина «концепт» роль языка второстепенна, он является лишь вспомогательным средством - формой оязыковления сгустка культуры концепта.

Второй подход к пониманию концепта (Н.Д. Арутюнова и ее школа, Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев и др.) семантику языкового знака представляет единственным средством формирования содержания концепта. Сходной точки зрения придерживается Н.Ф. Алефиренко, который также постулирует семантический подход к концепту, понимая его как единицу когнитивной семантики.
Сторонниками третьего подхода являются Д.С. Лихачев, Е.С. Кубрякова и др. Они считают, что концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения значения слова с личным и народным опытом человека, т.е. концепт является посредником между словами и действительностью.

Концепт, согласно Е.С. Кубряковой, - это оперативная содержательная единица памяти ментального лексикона, концептуальной системы мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике.

При анализе концепта Е.С. Кубрякова считает оправданным использование в когнитивной лингвистике понятий фона и фигуры, которые используются в психологии при описании сенсорно - перцептивных процессов. Противопоставление фона и фигуры связано с осознанием человеком себя как части целого, себя (фигуры) на каком-то фоне (среды, пространства) и такое же понимание и всех других тел/вещей в мире. Таким образом, она постулирует, что в основе языка и его категорий лежит наглядный, телесный опыт человека и что только через обращение этого опыта человек выходит в более абстрактные сферы и строит свои представления о ненаблюдаемом непосредственно.

По ее мнению, если язык отражает особое видение мира, то и отражение в нем позиции наблюдателя (или сознательное абстрагирование от нее) соответствует общей субъективности запечатленных и закрепленных в языке концептов. Нельзя не согласиться с этим утверждением, так как одно и то же явление: действие-объект может быть описано по-разному, с использованием разных языковых средств, поэтому появляется возможность отразить в описании разные детали, свойства, признаки. Вместе с тем, синонимия явление кажущееся, ибо за каждой альтернативной лексемой стоит индивидуальная концептуальная структура.

Интересная теория концепта предложена Ю.Д. Апресяном, она основывается на следующих положениях: 1) каждый естественный язык отражает определенный способ восприятия и организации мира; выражаемые в нем значения складываются в нем единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается языком всем его носителям; 2) свойственный языку способ концептуализации мира отчасти универсален, отчасти национально специфичен; 3) взгляд на мир (способ концептуализации) «наивен» в том смысле, что он отличается от научной картины мира, но это не примитивные представления.

Многие ученые, понимающие концепт в широком смысле, разделяют сегодня точку зрения Р. Джекендорффа на то, что основными конституентами концептуальной системы являются концепты, близкие «семантическим частям речи» концепты объекта и его частей, движения, действия, места или пространства, времени, признака.

Общим для данных подходов является утверждение неоспоримой связи языка и культуры; расхождение обусловлено разным видением роли языка в формировании концепта. Объекты мира становятся «культурными объектами» лишь тогда, когда представления о них структурируются этноязыковым мышлением в виде определенных «квантов» знания, - - концептов.

Этот термин, хотя и прочно утвердился в современной лингвистике, до сих пор не имеет единого определения, хотя исследованием концептов плодотворно занимаются Н.Д. Арутюнова, А.П. Бабушкин, А. Вежбицкая, Е.С. Кубрякова, С.Е. Никитина, В.Н. Телия, Р.М. Фрумкина и др.

С точки зрения В.Н. Телия, концепт - это продукт человеческой мысли и явление идеальное, а следовательно, присущее человеческому сознанию вообще, а не только языковому. Концепт - это конструкт, он не воссоздается, а «реконструируется» через свое языковое выражение и внеязыковое знание.

Вот еще несколько определений концепта: концепт - термин, служащий объяснению единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информаЦионной структуры, которая отражает знание и опыт человека; концепт - оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике; концепт - культурно отмеченный вербализованный смысл, представленный в плане выражения целым рядом своих языковых реализаций, образующих соответствующую лексико-семантическую парадигму; единица коллективного знания, имеющая языковое выражение и отмеченная этнокультурной спецификой.

Таким образом, понятие концепта пришло из философии и логики, но в последние 15 лет оно переживает период актуализации и переосмысления.

Разные определения концепта позволяют выделить его следующие инвариантные признаки:

1) это минимальная единица человеческого опыта в его идеальном представлении, вербализующаяся с помощью слова и имеющая полевую структуру;

2) это основные единицы обработки, хранения и передачи знаний;

3) концепт имеет подвижные границы и конкретные функции;

4) концепт социален, его ассоциативное поле обусловливает его прагматику; 5) это Основная ячейка культуры. Следовательно, концепты представляют мир в голове человека, образуя концептуальную систему, а знаки человеческого языка кодируют в слове содержание этой системы. Отсутствие единого определения связано с тем, что концепт обладает сложной, многомерной структурой, включающей помимо понятийной основы социо-психо-культурную часть, которая не столько мыслится носителем языка, сколько переживается им; она включает ассоциации, эмоции, оценки, национальные образы и коннотации, присущие данной культуре.

В.А. Маслова дает следующее определение концепту: это семантическое образование, отмеченное лингвокультурной спецификой и тем или иным образом характеризующие носителей определенной этнокультуры. Концепт, отражая этническое мировидение, маркирует этническую языковую картину мира и является кирпичиком для строительства «дома бытия». Но в то же время - это некий квант звания, отражающий содержание всей человеческой деятельности. Концепт не непосредственно возникает из значения слова, а является результатом столкновения словарного значения слова с личным и народным опытом человека. Он окружен эмоциональным, экспрессивным, оценочным ореолом.

Следовательно, концепт многомерен, в нем можно выделить как рациональное, так и эмоциональное, как абстрактное, так и как универсальное, так и этническое, как общенациональное, так и индивидуально-личностное.

Концепты в сознании человека возникают в результате деятельности, опытного постижения мира, социализации, а точнее, складываются из а) его непосредственного чувственного опыта - восприятия мира органами чувств; б) предметной деятельности человека; в) мыслительных операций с уже существующими в его сознании концептами; г) из языкового знания (концепт может быть сообщен, разъяснен человеку в языковой форме); д) путем сознательного познания языковых единиц.

Для образования концептуальной системы необходимо предложить существование некоторых исходных, или первичных концептов, из которых затем развиваются все остальные. Концепты как интерпретаторы смыслов всю время поддаются дальнейшему уточнению и модификациям. Они представляют собой реализируемые сущности только в начале своего появления, но затем, оказываясь частью системы, попадают под влияние других концептов и сами видоизменяются. Сама возможность интерпретировать разные концепты в разных отношениях свидетельствует о том, что и число концептов и объем содержания многих концептов беспрестанно подвергаются изменениям. «Так как люди постоянно познают новые вещи в этом мире и поскольку мир постоянно меняется, - пишет Л.В. Барсалоу, - человеческое знание должно иметь форму, быстро приспосабливаемую к этим изменениям», поэтому основная единица передачи и хранения такого знания должна быть тоже достаточно гибкой и подвижной.

Концепт - это «понятие, погруженное в культуру» (по Н.Д. Аругюновой и В.Н. Телия). Он обладает эмотивностью, коннотациями, аксиологичен по своей природе, имеет «имя» / «имена» в языке. Предметом поисков в когнитивной лингвистике являются наиболее существенные для построения всей концептуальной системы концепты: те, которые организуют само концептуально пространство и выступают как главные рубрики его членения. К таким концептам относятся время, пространство, число, жизнь, смерть, свобода, воля, истина, знания и под.

Язык отражает то, что есть в сознании, а сознание формируется под воздействием окружающей нас культуры. Таким образом, все концепты можно разделить на 9 групп:

1) мир - пространство, время, число, родина, туманное утро, зимняя ночь;

2) стихии и природа - вода, огонь, дерево, цветы;

З) представления о человеке - новый русский, интеллигент, гений, дурак, юродивый, странник;

4) нравственные концепты - совесть, стыд, грех, правда, истина, искренность;

5) социальные понятия и отношения - свобода, воля, дружба, война и т.д.;

6) эмоциональные концепты: счастье, радость;

7) мир артефактов: храм, дом, геральдика, сакральные предметы (колокол, свеча и др.);

8) концептосфера научного знания: философия, филология, математика и т.д.;

9) концептосфера искусства: архитектура, живопись, музыка, танец и т.д.

Рассмотрим, например, один из базовых эмоциональных концептов – концепт счастье. Сущность эмоциональных концептов невозможно понять без привлечения психологических знаний о личности и е эмоциональной сфере. Мысли и эмоции сливаются в процессе коммуникативной деятельности, причем эмоции могут даже превалировать при этом, Каждая языковая личность, независимо от культурных различий, переживает одни и те же базовые эмоции, и это роднит людей различных культур. Но варьирование и интенсивность базовых эмоций у разных народов различна, что делает каждого человека уникальным.

Счастье , согласно четырехтомному академическому толковому словарю, - это «состояние высшей удовлетворенности жизнью» - Человек создан для счастья (Короленко); «успех, удача» - Счастье в игре ; «хорошо, удачно» - Счастье, что мы вместе . С точки зрения этимологии, это общеславянское слово, обозначающее того, кто остался с частью, с добычей.

Анализ данных значений и значений этого слова, представленные в других словарях, дают основание заключить, что счастье русскими понимается как везение, когда удачно складываются различные жизненные обстоятельства. Такое счастье - везенье это сфера бытовая: счастливый случай, без счастья и
лес по грибы не ходи и др.

Счастье бывает прочным и продолжительным - бесконечное счастье, вечное счастье, долговечное счастье и т.д.; может быть недолгим и непродолжительным - быстротекущее счастье, короткое счастье, зыбкое счастье, мимолетное счастье, ненадежное счастье и под.; счастье может быть неожиданным и незаслуженным - нечаянное счастье, призрачное счастье, прхотливое счастье, хрупкое счастье, шаткое счастье ; оно может быть полным, глубоким, буйным - безмерное счастье, безудержное счастье, безумное счастье, беспутное счастье, всесильное счастье, бурное счастье, неистовое счастье и т.д.; счастье бывает также «низким», бытовым и высоким - ничтожное счастье, обывательское счастье, трепетное счастье, подлинное счастье и под.

Как видно из приведенных примеров, часто счастье не зависит отличных усилий и заслуг человека Счастье придет и на печи найдет ; Дураку везде счастье ; Счастье с несчастьем смешалось - ничего не осталось , Счастье - вольная пташка: где захотела, там и села .

Но есть и такие примеры, которые Демонстрируют важность счастья вкупе с другими качествами человека, чертами его характера - Счастье без ума - дырявая сума (что найдешь - и то потеряешь).

В целом счастье русский человек оценивает не очень высоко, понимая его капризность, быстротечность - Счастье что волк: обманет да в лес уйдет, Счастью не верь, а беды не пугайся .

А.Д Шмелев считает, что счастье - это «когда человеку так хорошо, что он не испытывает дискомфорта из-за каких-то неудовлетворенных желаний».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Современный подход к изучению языка настолько сложен и серьёзен, что может квалифицироваться в качестве междисциплинарной когнитивной науки, объединяющей усилия лингвистов, философов, психологов, нейрофизиологов культурологов. Именно поэтому необходимо существование такой науки как когнитивная лингвистика.

Лингвистическая теория должна отвечать не только на вопрос, что такое язык, но на вопрос, чего достигает человек посредством языка. Когнитивная лингвистика изучает следующее:

1) Роль языка в процессах познания и осмысления мира.

2) Языковые знания в процессах получения, переработки и передачи информации о мире.

3) Процессы концептуализации и категоризации знаний, описание средств и способов языковой категоризации и концептуализации констант культуры.

4) Описание системы универсальных концептов, организующих концептосферу и являющихся основными рубрикаторами ее членения.

5) Проблемы языковой картины мира.

Когнитивная лингвистика дополняет анализ языка анализом языка , различных контекстов употребления соответствующих лексем, зафиксированных в текстах суждений о, концепте, его определений в разных словарях и справочниках, анализом фразеологии , пословиц, поговорок, афоризмов, в которых концепт репрезентирован.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Апресян. Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики: Краткий очерк. М.: Просвещение, 1966.-301
2. Кубрякова Е .С. Части речи с когнитивной точки зрения /Е.С. Кубрякова/; Российская академия наук, Институт языкознания. М.: 1997.-326.
3. Маслова В.А. Когнитивная лингвистика: Учебное пособие /В.А. Маслова/.2-е изд.-Мн.:ТетраСистемс, 2005.-256с.
4. Новейший философский словарь: 2-е изд., перераб. и дополн. – Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2001 – 1280 с.
5. Попова З.Д. Введение в когнитивную лингвистику: Учебное пособие;

Вып. 4./З.Д. Попова, И.А. Стернин, В. . Карасик, А .А. Кретов, Е.А. Пиме

Нов, М.В. Пименова; отв. ред. М.В. Пименова/. Кемерово.: Кузбассвузиз

Дат, 2005.-220. (Серия «Концептуальные исследования»)

1. Языкознание. Большой энциклопедический словарь/ Гл. ред. В.Н. Ярцева.

– 2-е изд. – М.: Большая Российская энциклопедия, 1998 – 685 с.

Когнитивная наука и когнитивная лингвистика

Когнитивная лингвистика прочно заняла свое место в парадигме концепций современного мирового языкознания. Именно ее возникновение и бурное развитие на современном этапе являются характерной чертой языкознания рубежа веков.

По определению В.З. Демьянкова и Е.С. Кубряковой, когнитивная лингвистика изучает язык как когнитивный механизм, играющий роль в кодировании и трансформировании информации (Краткий словарь когнитивных терминов, с. 53-55).

В когнитивной лингвистике мы видим новый этап изучения сложных отношений языка и мышления, проблемы, в значительной степени характерной именно для отечественного теоретического языкознания. Когнитивные исследования получили признание в России, как справедливо подчеркивает Е.С. Кубрякова, прежде всего потому, что они обращаются "к темам, всегда волновавшим отечественное языкознание: языку и мышлению, главным функциям языка, роли человека в языке и роли языка для человека" (Кубрякова, 2004, с. 11).

Начало такому изучению положили нейрофизиологи, врачи, психологи (П. Брока, К. Вернике, И.М. Сеченов, В.М. Бехтерев, И.П. Павлов и др.). На базе нейрофизиологии возникла нейролингвистика (Л.С. Выготский, А.Р. Лу-рия). Стало ясным, что языковая деятельность протекает в мозге человека, что разные виды языковой деятельности (освоение языка, слушание, говорение, чтение, письмо и др.) связаны с разными отделами головного мозга.

Следующим этапом развития проблемы соотношения языка и мышления стала психолингвистика, в рамках которой изучались процессы порождения и восприятия речи, процессы изучения языка как системы знаков, хранящейся в сознании человека, соотношение системы языка и ее использования, функционирования (американские психолингвисты Ч. Осгуд, Т. Себеок, Дж. Гринберг, Дж. Кэррол и др., российские лингвисты А.А. Леонтьев, И.Н. Горелов, А.А. Залевская, Ю.Н. Караулов и др.).

Когнитивная лингвистика складывается в последние два десятилетия XX века, но ее предмет - особенности усвоения и обработки информации, способы ментальной репрезентации знаний с помощью языка- был намечен уже в первых теоретических трудах по языкознанию в XIX веке.

Так, рассматривая теорию В. Гумбольдта о народном духе, А.А. Потебня признает вопрос о происхождении языка вопросом о явлениях душевной жизни, предшествующей языку, о законах его образования и развития, о влиянии его на последующую душевную деятельность, то есть вопросом чисто психологическим . А.А. Потебня понимает, что в душевной деятельности есть понятия сильнейшие, выдвигаемые вперед, и понятия, остающиеся вдали (Потебня, 1993, с. 83). Именно сильнейшие представления участвуют в образовании новых мыслей (закон апперцепции Гербарта). А.А. Потебня хорошо видит роль ассоциации и слияния ассоциаций в образовании рядов представлений. Разнородные представления, воспринятые одновременно, не теряя своей цельности, могут слагаться в одно целое. При слиянии два различных представления воспринимаются как одно (Потебня, 1993, с. 91).

Иначе говоря, А.А. Потебня прекрасно понимал роль языка в процессах познания нового, в процессах становления и развития человеческих знаний о мире на основе психологических процессов апперцепции и ассоциации, на основе разных по силе представлений человека о явлениях, имеющих названия в языке.

Еще более очевиден предмет когнитивной лингвистики в следующем высказывании И.А. Бодуэна де Куртенэ: "...Из языкового мышления можно выявить целое своеобразное языковое знание всех областей бытия и небытия, всех проявлений мира, как материального, так и индивидуально-психологического и социального (общественного)" (Бодуэн де Куртенэ, 1963, с. 312).

Размышления об участии языка в познании мира можно найти в трудах мыслителей разных времен и народов от античности до наших дней. Их подробные обзоры сделаны Л.Г. Зубковой (Зубкова, 2000) и Н.А. Кобриной (Кобрина, 2000).

Однако фронтальная разработка лингвокогнитивных проблем начинается лишь в последние десятилетия XX века, и основные публикации по когнитивной лингвистике приходятся на этот период.

Современная когнитивная лингвистика принадлежит к числу ряда наук, исследующих своими специфическими методами один общий предмет - когницию.

В связи с этим сейчас можно говорить о существовании когнитивной науки , которая, по определению Е.С. Кубряковой, междисциплинарна и представляет собой зонтичный термин (Кубрякова, 2004, с. 7) для целого ряда наук- когнитивной психологии, когнитивной лингвистики, философской теории когниции, логического анализа языка, теории искусственного интеллекта, нейрофизиологии; "уже сложились такие дисциплины, как когнитивная антропология, когнитивная социология и даже когнитивное литературоведение, т. е. почти в каждой гуманитарной науке выделилась специальная область, связанная с применением когнитивного подхода и когнитивного анализа к соответствующим объектам данной науки" (Кубрякова, 2004, с. 10-11). Когниция как процесс познания, отражения сознанием человека окружающей действительности и преобразования этой информации в сознании, в настоящее время в современной науке понимается расширительно- "означавший ранее просто "познавательный" или "относящийся к познанию", термин когнитивный все более приобретает значение "внутренний", "ментальный", "интериоризованный"" (Кубрякова, 2004, с. 9). язык мышление познание

В задачи когнитивной науки "входит и описание/изучение систем представления знаний и процессов обработки и переработки информации, и - одновременно - исследование общих принципов организации когнитивных способностей человека в единый ментальный механизм, и установление их взаимосвязи и взаимодействия" (Кубрякова, 2004, с. 8-9).

Таким образом, когнитивная лингвистика - одно из направлений междисциплинарной когнитивной науки.

Формально в лингвистической историографии возникновение когнитивной лингвистики относят к 1989 г., когда в Дуйсбурге (ФРГ) на научной конференции было объявлено о создании ассоциации когнитивной лингвистики, и когнитивная лингвистика, таким образом, стала отдельным лингвистическим направлением. Становление современной когнитивной лингвистики связывают с трудами американских авторов Джорджа Лакоффа, Рональда Лангакера, Рэя Джакендоффа и ряда других. Подробнейшим и детальнейшим образом охарактеризованы труды этих ученых и развитие проблематики когнитивной лингвистики в работах Е.С. Кубряковой (Кубрякова, 1994, 1997, 1999, 2004). Труды Е.С. Кубряковой стали фундаментальными, они легли в основу когнитивной лингвистики в России.

Работы американских ученых изданы в переводе на русский язык в серии "Новое в зарубежной лингвистике" (вып. XXIII, М., 1998). Особенно подробно и развернуто представлен научный аппарат американской когнитивной лингвистики в "Кратком словаре когнитивных терминов", подготовленном под ред. Е.С. Кубряковой (М., 1996). Труды ведущих американских когнитивистов также подробно рассмотрены в статье А. Ченки (Ченки, 1996). О когнитивных исследованиях во Франции можно прочитать в статье Р.А. Плунгяна, Е.В. Рахилиной (Плунгян, Рахилина 1994).

Этапами становления когнитивной лингвистики в России стали книга "Структуры представления знания в языке" (М., 1994), а также книга Н.Н. Болдырева "Когнитивная семантика" (Болдырев 2001).

Много полезных соображений о структурах знания можно почерпнуть в современных работах по проблеме "язык и мышление", авторы которых так или иначе затрагивают проблемы когнитивной лингвистики (Васильев 1990, Сигал 1997, Пинкер 1999 и мн. др.). Разнообразные толкования и определения предмета когнитивной лингвистики и ее категорий предлагают авторы, специально занимающиеся этими проблемами (Розина, 1994; Демьянков, 1994; Худяков, 1996; Фрумкина, 1996; Рузин, 1996; Баранов, Добровольский, 1997; Болдырев, 1998, 1999, 2000, 2001; Залевская, 1998, 2000; Шарандин, 1998; Шаховский, 2000; Красных, 2000; Архипов, 2001 и др.).

В России разрабатывались теории значения слова на основе компонентного анализа. Семантические параметры, найденные Ю.Д. Апресяном, И.А. Мельчуком, А.К. Жолковским, позволили начать составление семантических словарей, поиски семантических первоэлементов. Эти первоэлементы, как теперь все более проясняется, лежат в сфере когнитивной деятельности человека и представляют собой фактически те же категории, которые выделены в работах американских авторов-когнитологов. В этой связи надо упомянуть и работы польской исследовательницы Анны Вежбицкой (Вежбицка, 1996).

Оба направления - классический американский когнитивизм и российские структурно-семантические исследования - развивались независимо друг от друга и пользовались разной терминологией, однако открытые в результате этих исследований категории во многих отношениях пересекаются. Это хорошо показано в работах Е.В. Рахилиной, которая предприняла попытку соотнести терминологию американских когнитивных лингвистов и московской семантической школы Ю.Д. Апресяна (Рахилина, 1998, 2000).

Когнитивная лингвистика исследует ментальные процессы, происходящие при восприятии, осмыслении и, следовательно, познании действительности сознанием, а также виды и формы их ментальных репрезентаций.

Материалом лингвокогнитивного анализа является язык, а цели такого исследования в разных конкретных направлениях (школах) когнитивной лингвистики могут различаться - от углубленного исследования языка с помощью когнитивного категориально-терминологического аппарата до конкретного моделирования содержания и структуры отдельных концептов как единиц национального сознания (концептосферы).

Таким образом, когнитивная лингвистика, как самостоятельная область современной лингвистической науки, выделилась из когнитивной науки. Конечной задачей когнитивной лингвистики, как и когнитивной науки в целом, является "получение данных о деятельности разума" (Куб-рякова, 2004, с. 13). При этом исследование сознания составляет общий предмет когнитивной науки и когнитивной лингвистики (Кубрякова, 2004, с. 10).

При этом отличие когнитивной лингвистики от других когнитивных наук заключается именно в ее материале - она исследует сознание на материале языка (другие когнитивные науки исследуют сознание на своем материале), а также в ее методах - она исследует когнитивные процессы, делает выводы о типах ментальных репрезентаций в сознании человека на основе применения к языку имеющихся в распоряжении лингвистики собственно лингвистических методов анализа с последующей когнитивной интерпретацией результатов исследования.

Современная когнитивная лингвистика неоднородна, "представлены разные направления в когнитивном исследовании и определились лидеры и ведущие фигуры в разных школах когнитивной лингвистики" (Кубрякова, 2004, с. 11).